Архив Бликов 2011г.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]Друзья
мои, завсегдатаи этого раздела и его гости, после некоторых раздумий
(кое-кому показавшихся затянувшимися) я все-таки решил, что обойти
вниманием январь-2011 мы не в праве. Ну, не заслужил он такого
пренебрежительного отношения…
Кто-то болел… кто-то был занят…
Но
январь этого года буквально насыщен событиями, мимо которых ну просто
нельзя пройти. Предлагаю, хотя бы беглый просмотр… так сказать, в режиме
блиц… Ну, а если что-то вызовет особое внимание, то можем и
задержаться. Благо начало февраля (по насыщенности событий и дат) нам
дает возможность взять паузу. Ну, если и не продолжительную, то хотя бы
Люфт-паузу. Существует такой музыкальный термин, обозначающий (насколько
я помню) паузу очень краткую, как бы "на вздох", необходимую, чтобы
перевести дыхание.
К тому же, помните сказку про 12 месяцев? Как там старший сказал: «Не бывать февралю раньше января, а марту раньше февраля!»

…Итак, ЯНВАРЬ-2011.
Ну то, что он изобилует традиционными праздниками, известно всем. Некоторые и до сих пор выдыхают…
А вот, позвольте полюбопытствовать, как вы провели 11 января — Международный день «спасибо»? Не затерялся ли он среди новогодне-рождественских праздников?
А
между тем, 11 января можно без преувеличения назвать одной из самых
«вежливых» дат в году. И девиз его никогда не потеряет актуальности:
«Будем благодарить от чистого сердца!»
Представьте себе, какой
скучной и мрачной стала бы наша жизнь без слов благодарности?! Ведь они
обладают магическими свойствами — с их помощью люди дарят радость друг
другу, выражают внимание и передают положительные эмоции…
Считается, что слово «спасибо» родилось в 16 веке из часто произносимого словосочетания «спаси Бог».
Однако,
на этот счет существуют и другие мнения… Известно, что староверы не
используют слово «спасибо», они избегают его в своей речи, поскольку
считают, что это слово родилось из словосочетания «спаси Бай». Бай — это
имя одного из языческих богов.
Психологи уверены, что слова благодарности — это «устные поглаживания», которые способны успокоить и согреть своей теплотой.

А
поглаживания вообще, да и просто прикосновения — прекрасная
демонстрация привязанности, высокого внимания, любви и уважения к
человеку. Не случайно тактильность, как метод, входит в совокупность
самых разнообразных психологических и психотерапевтических приёмов и
техник. Правда, педагогика разных стран по разному толкует эти приёмы.
Мне лично довелось с этим столкнуться…
Как-то проводил открытый
урок, на котором присутствовали педагоги из-за рубежа. Урок был в 5-м
классе. И вот во время выполнения ребятами письменной самостоятельной
работы, проходя между рядами парт, я не удержался и потормошил загривок
одного мальчишки. (А у него на голове была такая пышная копна волос.)
И
вот… проходит обсуждение урока. Всё нормально, и гости удовлетворены
увиденным на уроке. Но вдруг один педагог из Великобритании, кажется,
спрашивает: «А как Вы, господин учитель, осмелились прикоснуться к
волосам ребенка? В наших школах это строжайше запрещено. Это могло бы
быть рассмотрено, как сексуальное домогательство…» Такой вот оборот. Вот
уже никак не подумал бы?!
Ну, это так… очередное мое лирическое
отступление… А вообще, не раз убеждался, положишь руку на плечо ребёнку,
и разговор становится намного доверительней… откровенней…

Да вы
прислушайтесь к комплексу своих ощущений. И многие из нас, особенно
женщины, могут о себе сказать: «я скучаю тактильно…» Еще не успела
стосковаться по голосу, по лицу, по смеху. Зато уже чувствую пустоту
между ладонями. У ладоней тактильный голод. Им нужно потрогать,
погладить, подержаться… Стремление ощущать, трогать, даже важнее, чем
видеть или слышать.
В идеале — сочетание «устных поглаживаний» с
тактильностью… И для этого не обязательно ждать очередного 11 января.
Используйте этот прием постоянно и ваши отношения с родными и близкими
станут еще роднее и ближе…
Главное, чтобы слова благодарности произносились от чистого сердца!
Неслучайно издавна в народе существовало очень мудрое поверье — не произноси слова благодарности в состоянии раздражения.

…Но во всём надо соблюдать меру… И в связи с этим, у меня к вам следующий вопрос:
а не переусердствовали ли вы 21 января, в Международный день объятий?

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Именно
21 января во всем мире отмечается один из самых необычных праздников —
Международный день объятий. Он был основан в США в 1986 году под
названием Национального дня объятий, а затем стремительно
распространился по всему миру. Согласно традиции праздника, заключить в
дружеские объятия в этот день можно даже незнакомого человека.

Считается, что инициаторами праздника являются студенты.
Именно в этот день парни и девушки заключали в свои объятия друг друга безо всякой интимной подоплеки.
Опять
же, психологи считают, что люди, которые стремятся заключить вас в
объятия, хотят испытать чувство безопасности, комфорта и любви. А
объятия сопровождают нас на протяжении всей жизни. Мы обнимаем друзей и
родных при встрече, после разлуки, обнимаем друг друга, чтобы выразить
свою радость и благодарность.
Так дарите же своим близким и любимым людям объятия в знак теплого отношения к ним!

…И еще один любопытный январский праздник — 29 января – День изобретения автомобиля (125 лет).
Первый
автомобиль Бенца, сделанный в 1885, представлял собой трехколесный
двухместный экипаж на высоких оспицованных колесах, на который Бенц
поставил свой новый четырехтактный бензиновый мотор с водяным
охлаждением мощностью всего 0,9 л.с.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

День
29 января 1886 считается днем рождения первого в мире бензинового
автомобиля, так как именно тогда Бенц получил патент на свой автомобиль.
Однако остается только удивляться современникам, которые совсем не
обратили внимания на величайшее изобретение века. Ни этому трехколесному
автомобилю, ни его последователям не удалось прорваться на рынки
Германии и Франции. До 1893 было произведено и запатентовано не более 15
образцов автомобилей Benz.

Как ни удивительно, но помощнику
человека в преодолевании пространства, в транспортировке грузов, в
сближении расстояний всего 125 лет. Или уже? Оставим ответ на данный
вопрос философам. А в этот день хочется сказать «Спасибо!» каждому
автомобилю. И пожелать и далее служить на благо человеку.

…Ну, вот… Таким образом я вгрызся… въехал в тему…
А так ли важно, каким образом?! Лиха беда — начало…
И прошу прощения у тех, кому и без того хорошо известно всё то, о чем я здесь говорил. Дождитесь следующего сообщения.
Оно будет посвящено людям искусства…

Цитата :

Помню, где-то в середине 80-х был на курсах повышения квалификации
руководителей школ. И были там, в числе прочих, занятия по информатике…
на калькуляторах. А в лекции преподаватель сказал, что Япония поставила
задачу к концу 20-го века довести информацию до каждого дома. Боже,
какой фантастикой это казалось?! Сейчас вот скайп и мобильный телефон
никого не удивляет. А ведь пару десятилетий назад все это можно было
увидеть лишь в фильмах научной фантастики.
Вот и про автомобили…
Казалось бы ничего нового. Но при столкновении с информацией вот так
вот… лоб в лоб… просто поражаешься тому факту, что прошло всего-то каких
сто лет с тех пор как автомобиль был осознан человечеством как средство
передвижения. Ведь вначале его принимали просто как чудачество. Как
первые аэропланы воспринимались в качестве циркового трюка.
Помните «Воздухоплавательный парк» Городницкого?

…Ах, летчик отчаянный Уточкин,
Шоферские вам не идут очки.
Ну что за нелепые шуточки —
Скользить по воздушной струе?

…Он так неуклюж и беспомощен!
Как парусник, ветром влеком еще,
Опору в пространстве винтом ища,
Несется он над головой.

Такая забава не кстати ли?
За отпрысков радуйтесь, матери,
Поскольку весьма занимателен
Сей праздничный трюк цирковой.

Но
у Городницкого песня заканчивается напоминанием о том, во что могут
перерастать «забавы», предоставляемые техническим прогрессом:
Свод неба пустынен и свеж еще -
Достигнут лишь первый рубеж еще.
Не завтра ли бомбоубежище
Отроют у вас во дворе?

…Как первый поезд…
В
1804 году английский изобретатель Тревитик создал первый паровоз,
который использовался только как аттракцион для развлечения публики.
И
даже когда в октябре 1837 года была открыта Царскосельская железная
дорога (длинной всего 23 км.), вряд ли кто воспринимал это всерьез.
Скорее, как забаву…
Помните, «Попутную песню» Глинки-Кукольника (1840 г.)?

Дым столбом – кипит, дымится
Пароход…
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье…
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле…

Тогда
еще паровоз назывался пароходом. А пассажирские поезда Царскосельской
ж.д. состояли из вагонов 4-х классов: кареты («дилижансы») с отделениями
I-го класса, кареты с отделениями II-го класса, открытые повозки с
крышей («шарабаны») и открытые повозки без крыши («ваггоны»).

…А
вообще, материал (кажется, так психологическая наука трактует?) имеет
право на существование, то бишь, вызывает у читателя хоть какой-то
интерес, если имеет хотя бы 30% степени новизны. Требования к
кандидатской, к примеру, — 80%.
А их штампуют… как и самих кандидатов…
Ну как, нашли вы в моем сообщении эти 30%?
Если
нет, то прошу прощения за то, что вас разочаровал и отнял у вас
потраченное на прочтение бесценное время… Говорят, время — деньги… Но
если потребуете компенсацию деньгами, то разочарую вас еще больше: я
неплатёжеспособен…

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]Итак, как мы уже
отмечали, Календарь знаменательных и памятных дат по культуре и
искусству на январь 2011 года буквально изобилует именами личностей
ярких, самобытных, оставивших свой значительный след в литературе и
искусстве. К сожалению, мы не имеем возможности каждому из них воздать
по их заслугам должным образом. Ну, так хоть обозначим эти имена и даты…
и преклоним колени пред людьми, чьи творения — лучшее оправдание их
жизни. Пред людьми, которым, как сказал Владимир Семенович Высоцкий
«…есть что спеть, представ перед Всевышним, и есть чем оправдаться перед
Ним…» И которым от нас, потомков, низкий поклон, неиссякаемая
благодарность и вечная память…

Но вот о первом из поэтов, чья знаменательная дата открывает календарь, хотелось бы сказать подроднее…

3 января — 75 лет со дня рождения русского поэта Николая Михайловича РУБЦОВА.


Увеличить это изображение
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Можно
только поражаться тому дьявольскому невезению, которое сопровождало
поэта по жизни. Будто магнитом он притягивал к себе неприятности и
всегда оказывался в них крайним...

Не стану пересказывать всю его исполненную драматизма жизнь.
Лишь некоторые его моменты…
Начну
с того, что мать умерла рано, и Николай еще мальцом попал в дошкольный
детский дом. Что такое детский дом, да еще в голодное военное время,
объяснять не надо. Пятьдесят граммов хлеба да тарелка бульона — вот и
весь тогдашний рацион детдомовцев. Отец оказался подлецом: он женился во
второй раз и вскоре у него появились новые дети. Про старых он забыл…
После
детского дома — годы скитаний, служба на Северном флоте, работа на
Кировском заводе Ленинграда… учеба в школе рабочей молодежи. И — первые
литературные опыты (а это был уже 1960-й год). Собственно и начались они
с занятий в литературном кружке при многотиражке "Кировец". Пишет он
тогда много.
1962 год — вышла его первая книжка под названием "Волны
и скалы". Какое радостное событие! В тот же год успешно сдал экзамены в
Литературный институт в Москве.
Его печатают толстые литературные журналы.
Но
отношение к молодому поэту было далеко не однозначным. Половина его
коллег считала его бездарностью, часть говорила, что он "поэт средних
возможностей", и только малая толика остальных видела в нем будущую
надежду русской поэзии…

Но, как говорится, не долго музыка
играла… Учеба Рубцова в Литинституте продолжалась лишь до декабря 1963
года, после чего его выгнали. 3 декабря он заявился в пьяном виде в
Центральный дом литераторов и устроил драку. (Что ж… нормально…)
А
надо сказать, что и до этого, за время своего обучения поэт уже столько
раз попадал в различные пьяные истории. Вот и не стали с ним
церемониться.

И все же интересно, как на самом деле возникла та
"драка". В тот вечер на сцене ЦДЛ выступал некий оратор, который
рассказывал слушателям о советской поэзии. В конце своего выступления он
стал перечислять фамилии известных поэтов, но не упомянул Сергея
Есенина. Это и возмутило Рубцова. Он стал кричать: "А Есенин где?", за
что тут же был схвачен за шиворот рьяным администратором. Николай стал
вырываться, что впоследствии и было расценено как "драка".

К
счастью, правда об этом происшествии вскоре дошла до ректора
Литинститута и тов. Рубцов Н. М. был восстановлен в числе студентов.

Однако
уже через полгода Рубцов попал в новую скандальную историю в состоянии
подпития. И тут уж появляется новый приказ об его отчислении из
института. Как говорится, приговор окончательный и обжалованию не
подлежит…

Можно только поражаться тому дьявольскому невезению,
которое сопровождало поэта почти в большинстве подобного рода случаев.
Будто магнитом он притягивал к себе неприятности и всегда оказывался в
них крайним!

Но жизнь состоит не из одних черных полос.
В
журналах "Юность" и "Молодая гвардия" появились первые крупные подборки
его стихов. А это было не только моральной поддержкой молодому поэту, но
и материальной.
Так как Рубцов нигде не работал, местное руководство
объявило его тунеядцем. А по тем временам это, знаете ли, было чревато…
Но именно в этот период были написаны стихи (около пятидесяти), большая
часть из которых затем войдет в сокровищницу отечественной поэзии.

В
январе 1965 года Рубцов, благодаря стараниям своих друзей, сумел
восстановиться на заочном отделении Литературного института. Однако
прописки в столице у него не было, поэтому ему приходилось скитаться по
разным углам, вплоть до скамеек на вокзалах. А в апреле 1965 года
последовал новый скандал.
В общежитие института его не пустили
переночевать. Тогда Рубцов поймал такси и попросил отвезти его на одну
из улиц города, где жил его друг. Доехав до пункта назначения, Николай
отдал водителю три рубля, надеясь получить с них сдачу, так как счетчик
набил всего лишь 64 копейки. Однако водитель отдавать ему сдачу
отказалась. Милиционер поверил не ему, а женщине-водителю, забрал его в
отделение, и там был составлен соответствующий протокол. Через день он
уже лежал на столе у ректора Литературного института. Так поэт в
очередной раз лишился студенческого билета…
Что называется — непруха…

В
течение последующих двух лет Рубцов побывал во многих местах страны...
Осенью 1967 года свет увидела еще одна книга его стихов — "Звезда
полей", которая принесла ему большую известность. В следующем году его
наконец-то приняли в Союз писателей. В 1969 году он таки закончил
Литературный институт и получил на руки диплом. Его зачислили в штат
работников газеты "Вологодский комсомолец". И дали однокомнатную
квартиру в "хрущобе"… Казалось, что жизнь у поэта постепенно
налаживается и впереди его ждут только радости. Ведь сколько он уже
натерпелся! Однако...

…В 1969 году у Рубцова появилась женщина,
которой суждено будет сыграть в его судьбе роковую роль. Звали ее
Людмила Дербина и было ей немногим более тридцати. В начале знакомства
Рубцов, носивший пыльный берет и старенькое вытертое пальто, произвел на
девушку отталкивающее впечатление. Но уже через четыре года после
этого, прочитав книгу его стихов "Звезда полей", Дербина внезапно
почувствовала к поэту сильное влечение. К тому времени за ее плечами уже
был опыт неудачного замужества, рождение дочери. Зная о том, что и
Рубцов в личной жизни тоже не устроен, она вдруг решила познакомиться с
ним поближе. Вскоре начался их роман.

А надо сказать, что в быту
Рубцов был совершенно беспомощным, к вещам относился презрительно. Он
был поэт, а спал как последний босяк. У него не было ни одной подушки,
была одна прожженная простыня, прожженное рваное одеяло. У него не было
белья, ел он прямо из кастрюли. Почти всю посуду, которую привезла
Дербина, он разбил.

Все восхищались его стихами, а как человек
он был никому не нужен. Его собратья по перу относились к нему
снисходительно, даже с насмешкой, уж не говоря о том, что равнодушно.
Отношения
Рубцова и Дербиной развивались неровно: они то расходились, то
сходились вновь. Их как будто притягивала друг к другу какая-то
невидимая сила. В январе 1971 года всем стало понятно, что это была за
сила - темная, злая... "Я умру в крещенские морозы..." - напишет Рубцов в
своей "Элегии". Как в воду смотрел...

5 января они в очередной раз помирились и даже более того — решили пойти в загс и узаконить свои отношения.
А
через несколько дней в состоянии подпития Дербина и Рубцов снова
поссорились. Ссора перешла в драку, в которой Рубцов был убит.

Суд
приговорил Людмилу Дербину к семи годам лишения свободы за умышленное
убийство в ссоре, на почве неприязненных отношений. Она отсидела пять
лет и семь месяцев, после чего ее амнистировали в связи с Международным
женским днем. После отсидки даже книгу о Рубцове написала,
"Воспоминания" называется.

…Вот такая вот драматическая история имела место быть…

СЕРДЖИО: "Пока Володя здесь ночью рассказывал биографические
истории одного 75-ти летнего юбиляра, Николая Рубцова, я в это время
гулял, выпивал вчера на юбилее у другого юбиляра 75 лет, и тоже Николая,
у своего отца Николая Степановича..."

Вот видишь, Сереженька, как важно бывает в нашей жизни вино?..
А ты нас тут изводил своей пропагандой здорового образа жизни. Борец за абсолютную трезвость, блин!
Лично я за умеренное потребление вина. Меру, конечно, во всём надо знать.
Культура
виноделия насчитывает века. Искони вино служило человеку добром. Да, к
тому же широко известное княжеское "Веселие Руси пить есть..." ничего
общего с разгульным пьянством не имеет. Помнишь у Булата Шалвовича?

Виноградную косточку в теплую землю зарою,
И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву,
И друзей созову, на любовь свое сердце настрою.
А иначе зачем на земле этой вечной живу.

Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье,
Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву.
Царь небесный пошлет мне прощение за прегрешенья.
А иначе зачем на земле этой вечной живу.

...А
батя еще крепок? Привет ему и наилучшие пожелания от наших форумчан.
Пусть живет и здравствует долгое лета, на радость детям и внукам! И сам
находит в них радость и поддержку!
...А у меня сегодня в форумском деле будет перерыв. Другие дела...

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]Привет всем, кто меня еще помнит!
Мне так выдалось, что я почитай что цельную вечность отсутствовал.
Но! Как сказал поэт: «Я жив — снимите чёрные повязки!»
Чем
занимался? Не то, чтобы нельзя или не хочу рассказывать, просто все это
не относится к категории общеинтересного. Всё, большей частью, по
госпиталям да лазаретам…
В госпиталях, однако, в большом почете был. Или как это сегодня говорят, «в авторитете». Эдакой "пахан" палаты №7.
Я
ведь и там душу отводил… про литературу да искусство повествовал, стихи
читал. Кстати, Серега, больше всего востребованным был наш с тобой
любимый Сергей Есенин.
Контингент, в основном, мужики немногим за
сорок. По большей части — «афганцы». Было приятно, что к поэзии они
проявляли довольно живой интерес. И диспуты продолжались подчас далеко
заполночь.
Одним словом, бывших учителей не бывает…
…Ну, это так сказать, присказка. Сказка — впереди…
Итак… С чего начнем?
Прежде всего, спасибо вам, ребята, что не дали разделу издохнуть. Тебе, Серега, персонально — респект и уважуха!
Я,
правда, не успел еще перечитать все сообщения. Но внимательно
просмотрел темы. И это, скажу я вам, было очень приятное занятие. Читаю и
улыбаюсь. И «лыба» моя — от уха до уха…
Ну, там, промежду прочего,
было выяснение мнений по поводу, чего нужно, а чего не нужно тащить в
«Блики…» в качестве тем. Я так считаю, что критерий тут один — лишь бы
это был общеинтересно и познавательно. И если где-то в «БЛИКАХ…» мы
«съели хлеб» «КУЛЬТУРНО ОБО ВСЁМ», «ПСИХОЛОГИЯ» или, скажем, «ФИЛОСОФИЯ И
РЕЛИГИЯ», «НАУКА И ПРИРОДА», «ОБЩЕСТВО» или других каких разделов, то,
полагаю, модераторы этих разделов нас простят, а администрацию форума мы
попросим быть великодушной и снисходительной к нашим «шалостям». Если
это интересно читателям, то не будем такими уж педантами…

…Март
был насыщен датами и юбилеями, связанными с кинематографом. Интересный
разговор имел место быть о РОУ, МИРОНОВЕ, ЮМАТОВЕ, ГОВОРУХИНЕ…
Этот ряд можно было и продолжить.
2 марта свое 75-летие отметила Ия Сергеевна САВВИНА. Удивительная актриса, как говорится, милостью божьей…
В
советские годы ей удалось сделать завидную карьеру. Она блистала на
экране в замечательных фильмах «Анна Каренина», «Гараж», «История Аси
Клячиной…». Народная артистка СССР и РСФСР!..
Но при этом она (если
можно верить журналистам) ощущает себя глубоко несчастной. Материнство
оказалось неудачным, ее постигло глубокое разочарование в замужестве т
другие неприятности, жизненные… В прошлом годе в Инете как-то мне на
глаза попало, что Ия Саввина ищет утешение в рюмке... Может, врут?..
Кстати,
о ее материнстве. В первом браке у нее родился сын с синдромом Дауна.
Заслуживает большого уважения то, что она решительно отказалась от
предложения определить ребенка в специальный интернат. А ведь так
поступают большинство родителей в подобных ситуациях. Ия Сергеевна сама с
самого детства развивала у ребенка способности к познанию мира, а также
приглашала на дом учителей. И что вы думаете? Благодаря ее усилиям, сын
окончил университет, работает переводчиком. Он хорошо знает английский
язык. К тому же — художник с незаурядными способностями. Вот вам пример
того, как разбиваются самые дремучие общественные стереотипы!
Это так… штрих к портрету замечательной актрисы. Но штрих весьма показательный!..

А
еще в МАРТЕ исполнилось 110 лет со дня рождения Марка Семеновича
ДОНСКОГО, советского кинорежиссера и кинодраматурга. Марк Донской —
яркое явление не только в истории отечественной, но и мировой
кинематографии. Его фильм «Радуга» получил Высший приз Американской
ассоциации кинокритиков в 1944 году. Он снял несколько десятков фильмов.
Одна «Сельская учительница» с Верой Марецкой чего стоит?!..
Надо
признать, что, хотя Донской и слыл любимчиком власти, отношения с ней
складывались не всегда гладко. Режиссера обвиняли в аполитичности, в
идеологической близорукости. Аполитичность его заключалась в том, что
рождение советской страны, ее достижения в национальной политике он
приписывал в первую очередь Ленину, а не Сталину. Кремль этого ему не
простил. Берия со скрытой угрозой поучал Донского: "На небе не может
быть два солнца".
Тут же последовали оргвыводы: режиссеру недвусмысленно дали понять, кто хозяин в стране, кого надо прославлять.
Так
что, кроме всего прочего, Марк Донской — человек самобытный и личность
незаурядная. Вот о ком мог у нас получиться интереснейший разговор! Ну,
да что уж теперь…

…В один день с юбилеем Марка Донского 85 лет со
дня рождения исполнилось знаменитому польскому кинорежиссеру Анджею
ВАНДЫ. Его работы современному кинозрителю вряд ли нужно представлять.
Они хорошо известны и, так сказать на слуху. Но мне больше всего
запомнился, ныне уже многими подзабытый, удивительный фильм Анджея ВАНДЫ
«Пепел и алмаз», снятый еще в 1958 году. Впервые я смотрел этот фильм
еще будучи студентом. Он меня буквально потряс.
Кстати, главная роль в
фильме — польский актёр театра и кино, легенда своего поколения,
Збигнев Цибульский. К сожалению, он трагически погиб, будучи в рассвете
сил и на подъеме своего таланта.
Друзья, вы имеете возможность
посмотреть этот фильм в Инете, онлайн. Это легко «гуглится». Не
пожалеете. Я недавно снова его смотрел и еще раз убедился в том, что
впечатления юных лет меня не подвели…

Таким вот… кинематографическим выдался МАРТ 2011.

…Еще
спасибо за тему «День поэзии». Не обошли вниманием… ай,
маладца!.. И разговор о поэзии такой интересный завязался. Очень
сожалею, что не смог принять в нем участие тогда…

…На сегодня,
пожалуй, хватит. Продолжим наши «светские беседы» (в том числе о
событиях МАЯ) завтра. Тем более, что у меня сейчас не будет возможности
для общения. Дела…

Возникло желание
какие-никакие рассуждения выложить о Гумилеве и его поэзии. Несомненно,
интересный поэт, заслуживающий внимания. Тем более, что и Серега просил
об этом. И начал работу над материалом, да все что-то мешает закончить.
Хоть и осерчал я на тебя крепко, мой друг Серджио. Опять ты —
«профессиональное мнение»!… — соотносишь меня с какими-то мэтрами от
литературоведения, или тем паче — с критиками литературными. А за мной
ничего такого не водится. Ну, читал я что-то когда-то… ну, пытался
чему-то детишков обучать… А теперь вот шибко недоволен собой, что жизнь
уже практически прошла, а прочел, как оказалось, ничтожно мало, да и
учил подчас не тому, как оказалось, опять же…
«Но если я чего решил, то выпью обязательно»… что применительно к нашей ситуации означает, материал закончу обязательно…

А тут ты Фрейда помянул. И захотелось мне немного пофлудить в тему…
Недавно
читал книгу на окололитературные темы Михайла Веллера «Перпендикуляр».
Со смешанным чувством читал. Но сейчас я не об этом. Есть там у него о
Фрейде.

…В начале ХХ века вошло в большую моду учение Зигмунда
Фрейда. Фрейд он ведь не полагал, что создает учение. Фрейд – поначалу
был нормальным психоневропатологом-практиком, он разрабатывал прикладные
техники для излечения пациентов. И вот у него пан-сексуализм был как
база его прикладных техник, потому что происходило это в весьма
пуританскую эпоху, когда, однако, пуританские нравы взламывались
совершенно, комплексов сексуальных у людей была масса.
Была в начале
ХХ века, условно говоря, первая сексуальная революция. Я знаю там,
порнографические открытки, которые сейчас были бы очень скромны;
публичные дома, которые отличались известной нравственностью…
Проститутки, ну, всегда были проститутки, но здесь все-таки они были
явно отделены от приличных женщин. А потом началось еще хуже – появились
дома свиданий. И уже иногда гимназистки ходили в дома свиданий, чтобы
заработать деньги в свободное время. Ну, это ничем не отличается от
того, что, скажем, в России делают некоторые студентки, школьницы и
прочие молодые особы сейчас. Причем дело не только в деньгах – но все
мировоззрение меняется!

Вот в такое время и возник «психоанализ»
Фрейда. Проводя исследования с использованием метода свободных
ассоциаций, Фрейд пришёл к выводу, что источником большинства неврозов
являются подавленные сексуальные желания. Если оно не может быть
удовлетворено, то все это дело выпирает в виде симптомов психического
заболевания. Также неудовлетворенное влечение может быть перенаправлено
на несексуальные цели.
В соответствии с этой концепцией проявления
подавленных сексуальных желаний могут быть найдены не только в
сновидениях и неврозах, но также в литературе и искусстве.
Большая
часть современных психоаналитиков не признает подавленную сексуальность
источником всех психических расстройств. Кто там прав — не мне судить.
Но нутром чувствую, что-то есть в этих выводах, к которым пришел Фрейд. А
что касаемо литературы, то тут, по моему глубокому убеждению, теория
Фрейда находит абсолютное подтверждение.

И яркий тому
пример — жизнь и творчество того же Николая Степановича Гумилева,
материал о котором я всё никак не сподоблюсь завершить…

СЕРДЖИО: «…Очень
хотелось мне выложить материал о Гумилёве Николае, да услышать твоё
Владимир профессиональное мнение об этом таинственном загадочном поэте…»

Наташа: «…Вот уж буду ждать о Гумилеве по Фрейду».

Ребята,
прежде всего, я хотел бы оговориться, что мой рассказ без претензий на
«анализ творчества Гумилева по Фрейду». Это было бы очень уж круто. Ибо
не считаю себя глубоким специалистом в области психоанализа по Фрейду. И
подходы мои, скорее всего, дилетантские, а посему в моих размышлениях
ученый-психоаналитик легко может найти неточности и возразить по сути.
Я
же исхожу из общеизвестного определения Психоанализа как комплекса
психологических теорий и методов, предназначенных для объяснения роли
бессознательного в жизни человека.
А также основ Психиатрического
литературоведения, как анализа литературного текста с точки зрения
выраженности в нем отклонений психопатологического плана.
Все-таки я
согласен с тем (а на этом основываются методы психиатрического
литературоведения), что литературное произведение является
непосредственным выражением авторской личности. (Если речь идет о
настоящих литературных произведениях, а не о графоманской и
подражательной литературе.) Хотя и, так сказать, опосредовано в процессе
своего создания существующими рамками жанров, стилей, литературных
направлений и т. п.
Впрочем, традиционное литературоведение считает,
что любые умозаключения от текста к личности автора следует делать
весьма осторожно.

И еще одно… В изложенном мной материале широко используются положения многих статей Интернета и не только. Прежде всего…
«Анна и Николай Ахматова и Гумилев…» Автор: Александра Тырлова. Сайт: «Аргументы И Факты».
«Н. С. Гумилев. «В лице едином обликов - не счесть»… Автор: Светлана Макаренко. Сайт: People's History.
«Венец поэзии». Автор: Константин Кедров. Сайт: Известия. И многие другие.
Если
кого заинтересует именно справочная сторона материала, могу
предоставить конкретные ссылки. Я просто перелопатил и переработал много
чего, не претендуя на авторство. Но, поскольку, данная беседа не
представляет собой публикацию в коммерческих целях, я опускаю справочный
аппарат…

Ну, вот… подходы к теме обозначены. Теперь — по сути…

…Известно,
что Анна Андреевна Ахматова как-то назвала Николая Гумилева «совершенно
непрочитанным и неузнанным поэтом, чье время еще не настало». Она
искренне и горько сетовала на то, что вокруг него были почти всю его
жизнь люди, очень мало понимающие и мало вникающие в Суть его творчества
и Святая святых его духовного Мира…

А возможно ли вообще, говоря
о поэте, завершить рассказ фразой «И это о нем — всё…»? Самому Гумилеву
принадлежит фраза «В лице едином обликов — не счесть»…
Если мы
вообще о человеке говорим, что он непознаваем, точнее, бесконечно
познаваем, то относительно поэта это степень «непознаваемости»
возрастает на несколько порядков!

Сразу оговорюсь, что Николай
Гумилев не принадлежит к числу моих самых любимых поэтов, но — к числу
высокочтимых, чрезвычайно интересных, самобытных, замечательных поэтов,
достойных самого высокого уважения.

…Кто он Сам? Чего в нем
больше? Кем был в этом мире: Поэт, Воин, Путешественник? Ясновидец? Что
проявлялось в нем ярче и сильнее за всю его недолгую, насыщенную
событиями, трагическую тридцатипятилетнюю жизнь?

Биографию
Гумилева, то бишь основные вехи жизни поэта, Серега нам поведал.
Повторяться смысла нет. Но и не обратиться к его биографии невозможно,
если мы имеем целью, хотя бы приблизиться к пониманию того, что собой
представлял этот, говоря твоими словами, «таинственный, загадочный
поэт».

Обращаясь к биографии, нельзя не заметить, что невозможно
отделить одно от другого, все сливается, соприкасаясь гранями и
дополняя друг друга, но всегда важны истоки!..
Если мы хотим постичь
основные мотивы человека, необходим анализ бессознательных мотивов его
поведения, берущих начало в скрытых расстройствах, формирующихся на
протяжении всей жизни человека и особенно в детские годы. Именно
бессознательное представляет фундаментальный предмет изучения
психоанализа.
Существует мнение, что человек вообще являет собой то,
кем он сформирован в возрасте до пяти лет. (Помните замечательную книгу
Корнея Чуковского «От двух до пяти»?) Именно это — от двух до пяти —
является наиболее важным, личностнообразующим периодом в жизни
человека. Храбрый-трусливый, честный-врунишка, искренный-скрытый и т.д. —
основы всего этого — от двух до пяти. Впрочем, в последующие годы, под
влиянием социума, эти качества могут получить свое развитие в ту, или
иную сторону, в зависимости от условий, но суть их остается неизменной
до конца дней человека.

Вот почему, как я уже сказал, если мы
хотим постичь направленность личности и ее мотивы, для нас крайне важно
проанализировать детские годы.
Сергей упомянул уже, что «учился Гумилев неважно, в седьмом классе пробыл два года…» Но это следствие, а в чем тут причины?

Биографы
Николая Гумилева сообщают, что рос мальчик очень нервным, болезненным, к
нему часто приглашали врача, который и определил повышенную
чувствительность нервной системы.

От малейшего шума у мальчика
начинала нестерпимо болеть голова, он очень тонко чувствовал запахи и
звуки, реагировал на настроение окружающих. Временами болезнь достигала
такого «порога остроты», что он терял слух и ориентацию в пространстве!

Следует
отметить, что родился Николай Гумилев в Кронштадте. И хотя семья
переехала в Царское Село еще тогда, когда Николай был в младенческом
возрасте, но смутные воспоминания о безбрежности моря, похожего на
большое синее блюдце, края которого всегда не видны, сглажены
горизонтом, сохранились, однако, в обостренно-восприимчивой душе
хрупкого ребенка очень надолго.

Коля Гумилев, при всей своей
чрезвычайной болезненности, совсем не избегал общества сверстников,
напротив, как все — шалил и веселился, строил в саду пещеры и шалаши из
листьев и веток… и, вообще, у него был гордый и самолюбивый характер,
характер лидера, способного увлечь и рассказом и идеей, и необычным
поступком.
(Эту черту нам очень важно отметить, с тем, чтобы понять мотивы дальнейших поступков Гумилева.)

Это
было в нем с ранних лет — ГОРДОСТЬ! И — ошеломляющая всех способность
увлекаться и других «зажигать», увлекать порывами души.

В то же
время он был необычайно терпелив и спокоен, очень мягок с окружающими,
весьма редко плакал, а о капризах и вовсе не было речи.

В этом, пожалуй, тоже проявлялась СИЛА ХАРАКТЕРА!

Когда
же очередной приступ болезни скручивал его, он всему предпочитал тишину
и уют своей комнаты, стилизованной под морской грот.
У мальчика была
собственная большая библиотека с книгами о животных, путешествиях и
приключениях, атласами, роскошными изданиями сказок.

Особенно
любимы Колей были сказки Андерсена, он никогда с ними не расставался,
берег их, как некую заветную реликвию, и очень любил перечитывать уже
будучи совсем взрослым человеком.

И тут мы подошли к гимназическим годам жизни Гумилева.
Оказалось, что у него весьма неплохая начальная подготовка, но учился он в гимназии без особого рвения, скажем так – спокойно.

О
«блестящих успехах» говорить было никак нельзя, и ничто не предвещало в
тщедушном, долговязом мальчике каких-либо особых дарований.

К
тому же, хрупкий Коля опять опасно заболел — бронхитом, давшим серьезные
осложнения, и ему какое-то время пришлось заниматься дома. Учился, хотя
и довольно ровно, все-таки с трудом, просиживал над учебниками
допоздна.

Любил игры со сверстниками на свежем воздухе, но
занимался и серьезным чтением: он постепенно прочел всего Пушкина и
беспрестанно что-то сочинял. Некоторые из его первых стихов дошли и до
наших дней:
Мой прадед был ранен под Аустерлицем
И замертво в лес унесен денщиком,
Чтоб долгие, долгие годы томиться
В унылом и бедном поместье своем.

Конечно,
наивно, конечно, несовершенно. Но уже в них прослеживается интерес
мальчика к рассказам о прошлом, о военных походах и путешествиях. Он
начинал серьезно «бредить» путешествиями в экзотические, восточные края:
в Африку, Алжир, Индию, Китай.

Многие зачитываются в детстве
Майн-Ридом, Жюлем Верном, но почти никто не осуществляет впоследствии, в
своей "взрослой" жизни, героического авантюризма, толкающего на опасные
затеи, далекие экспедиции. Забегая вперед, скажем: он осуществил…

В
гимназии в то время издавался рукописный литературный журнал. Гумилев
поместил в нем свой первый рассказ. Там фигурировали северное сияние,
затертый льдами корабль, белые медведи.

К чтению книг, как
таковому, Гумилев в детских лет относился очень серьезно: скупал и
прочитывал все подряд, составлял конспекты и о современной литературе
знал почти всё.

А затем семья переезжает в Тифлис, где Николай
продолжает обучение в гимназии, во второй раз в четвертый класс. И
именно там, в Тифлисе, впервые пробовал себя как поэт. Он писал очень
много стихов о Грузии, о любви…
Он тогда впервые увлекся… в его
тетрадях появились стихи, посвященные прелестным незнакомкам. Давность
сохранила для нас лишь фамилию одной из них Воробьева. Имя ее — никому
неизвестно. Впрочем, Николай иногда лукавил: мог посвящать одно и то же
стихотворение разным барышням, каждой говоря, что это — лишь ей одной.
Что тут скажешь — истинный Поэт!

И вот, наконец! 8 сентября 1902
года в газете «Тифлисского листка» опубликовано его первое
стихотворение — «Я в лес бежал из городов». Именно тогда Гумилев
почувствовал, что поэзия — именно его Дорога, а предназначение Поэта —
главное в его жизни.

С той поры он резко повзрослел и в манерах, и
в суждениях. Несколько отдалился от гимназических шалостей и игр.
Друзьям стало казаться, что он стал излишне холоден и высокомерно
изысканн. Впрочем, изысканность манер и некая отстраненность была как бы
второй натурой Гумилева, который таким образом «компенсировал» большие
недостатки своей внешности: долговязость, нескладность, очень слабое
зрение…

В 1905 году Гумилев уже выпустил в свет свою первую книгу
стихов «Путь конквистадоров», которую сразу отметил рецензией Валерий
Брюсов. Вот так сразу… сам Брюсов! А было в ту пору юному поэту Николаю
Гумилеву 18 лет.

…Так начался Путь Поэта. (Впрочем, сам Гумилев впоследствии редко вспоминал первую книгу, считая ее крайне неудачной.)

И
тут его настигла любовь… Любовь-страдание, любовь-несчастье,
любовь-испытание… Впервые Коля Гумилев увидел Аню Горенко, когда ему
исполнилось семнадцать, в Петербурге, на катке. Аня была высокой,
темноглазой, с косой до пояса…

«Вот идут по алее, так странно нежны
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя».
Это посвященной ей, худенькой стриженой девочкой, ничем не примечательной, довольно тихонькой и замкнутой.

Завязалась
дружба… Аня писала стихи и в последствии очень изменилась внутренне и
внешне. Стала стройной, с прелестной хрупкой фигурой, с черными,
длинными и густыми волосами, прямыми, как водоросли, с большими светлыми
глазами, странно выделявшимися на фоне черных волос и темных бровей и
ресниц.

Они болтали о чем-то беззаботно… Но знала ли Анечка
тогда, что большая часть лирики Николая Гумилева, размещенная в
сборниках «Романтические цветы», «Жемчуга» и еще, и еще – многое… будет
посвящена ей?

Наверное, знала… Интуиция — Божий дар на всю жизнь — редко подводила ее.

Позже,
уже в зрелые годы, почти перед смертью, Ахматова даст поразительное,
интуитивно-точное определение гумилевской поэзии. Напишет о том, что
озарило весь его творческий путь, о трагическом свете любви: «…ощущение,
трагедия любви — очевидна во всех юных стихах Гумилева!»

Далее Анна Андреевна продолжает: «…Это стихи живые и страшные, это из них вырос большой и великолепный поэт..»

А
трагедия Любви действительно — была. Ведь «долговязый, нескладный
высоколобый эстет» Николай Гумилев делал предложение Анне Андреевне
более шести раз (!), но неизменно встречал ее отказ! Это было — в худшем
случае, в лучшем же — неопределенное пожимание плечами. Она сразила его
мгновенно, еще с первой встречи, может быть, и сама не понимая, что –
сразила... Но было — так, не иначе.

Ну, и каково, ему, гордому и самолюбивому было получать один за другим столь унизительные отказы?

(А вы помните, мы отмечали, что с детских лет Николай Гумилев имел гордый и самолюбивый характер, характер лидера?)

Он
пытался преодолеть свою неотвязчивую, упрямую Любовь тем, что
стрелялся, травился в Булонском лесу, в Париже, и совершенно всерьез,
его нашли через сутки на одной из тропинок, в бесчувственном состоянии, и
чудом спасли! Он даже пытался утопиться на пляже в Гренвилле — не
утонул! Только отвели в полицию, как сумасшедшего и бродягу без
документов!

Гордая и независимо-своенравная «донна Анна» часто
молчала в ответ на его многочисленные письма, они могли не встречаться
годами. У него были другие, бурные увлечения, скорее от отчаяния. Одно
из них, в 1907 году, завершилось дуэлью с Максом Волошиным. (История
отношений Н.С. Гумилева и поэтессы Е.Д. Васильевой сложна и трудна, но
это выходит за рамки сегодняшней беседы.)

Загадочный и мучительный роман Гумилева и Ахматовой длился более восьми лет…

Он
гасил испепеляющий жар неопределенности путешествиями в Каир и Крым,
Марсель и Одессу, исписывал одну за одной тетради стихами, для которых
искал все более совершенную форму.
В «Письмах о русской поэзии»,
написанных Гумилевым, есть такие строки: «Душа поэта получает толчок из
внешнего мира, иногда в незабываемо яркий миг, иногда смутно, как
зачатье во сне, и долго приходится вынашивать зародыш будущего творения,
прислушиваясь к робким движениям еще не окрепшей новой жизни. Все
действует на ход ее развития – и косой луч луны, и внезапно услышанная
мелодия и прочитанная книга и запах цветка. Все определяет ее будущую
судьбу».

Поэт отправлялся в дальние странствия, леча раны
разочарованного сердца, и появлялись стихи, с пышными иранскими розами,
палящие пески Египта … Читая их, все восторженно называли Гумилева
«мэтром стиха». А он не был — мэтром. Он был просто любящим и страдающим
человеком.

Он редко вспоминал о плохом здоровье, недоедании, укусах тропических насекомых от которых распухало лицо, ноги, руки!

Просто
не замечал этого. Его угнетало лишь частое, хроническое отсутствие
денег – ведь с их помощью он мог бы значительно больше пополнить
редкостную коллекцию предметов африканского искусства, отодвигать
терзающий душу образ Любимой женщины на второй план, подчинить всего
себя другой цели — изучению тоже страстно любимого им «черного
континента», его своеобразных традиций и верований!

В то время поэт пишет:
«…Я женщиною был тогда измучен,
И ни соленый, свежий ветер моря,
Ни грохот экзотических базаров,
Ничто меня утешить не могло.
О смерти я тогда молился Богу!

Гумилев уже был студентом Петербургского университета, когда Анна Андреевна, наконец, решилась произнести вслух короткое «да».

И на этом мы пока прервемся…
И вас пощажу, и мне перерыв нужен…
Продолжим нашу беседу уже завтра…

Друзья мои, я
отдаю себе отчет в том, что избранный мною формат размещения материала
не является «форумским», если можно так выразиться. Но здесь я скорее
движим желанием реализовать задуманное, чем, скажем, здравым смыслом.
Просто, меня «зацепила» тема, вот и повело…
Вряд ли подобные
длинноты в изложении вызовут у кого-то «энтузизизм». Впрочем, (я это уже
и раньше говорил) у каждого есть выбор: читать — не читать…

…Итак,
25 апреля в церкви села Никольская слободка, что под Киевом, состоялось
венчание Николая Гумилева и Анны Горенко. Тогда-то и появились
знаменитые строки, потрясающего своей искренностью стихотворения «ОНА»,
которое процитировала Олюшка:

«Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов
Живет в таинственном мерцаньи
Ее расширенных зрачков…»

Казалось
бы, вот оно, счастье, к которому так долго стремился?! Показатель
счастья должен бы зашкаливать! Но давайте вчитаемся в эти строки:
«молчанье,
усталость горькая от слов…», «ее душа… высокомерна и глуха…», «…я к ней
иду учиться мудрой сладкой боли…». Как-то не согласуется все это с
нашим представлением о восторженно-радостном счастливом молодожене в
период медового месяца. И что это за «сладкая боль»? Мазохизм
какой-то?..
И потом, «держит молнии в руке…» Прям жутковато… Такой
женщине, как полубогине можно поклоняться, преклоняться пред ней, но
любить?..
А может, правы те, кто утверждает: «В любви всегда любит
лишь один, а другой позволяет себя любить»? И сдается мне, что Анна
Андреевна лишь молчаливо-холодно и величаво-высокомерно позволяла себя
любить. И возможно не так уж далека от истины Наташа, говоря: «…онa еще
та барышня! Знала, что никуда-то он не денется. Годом раньше, годом
позже... Его тeрзания — услада для нее. Зачем спешить лишаться сладкой
жизни?» Звучит резковато и осуждающе, но не лишено смысла…
Вот, Наташенька, к каким выводам приводит наш с тобой «психоанализ»?..

И
не в этом ли объяснение тому, что после краткого «медового» парижского
периода совместной жизни, едва оправившись от тяжелой формы тифа, еще в
лихорадке, с температурой, Гумилев снова на полгода отправился в
африканское путешествие, «охотиться на слонов и добывать золото в
пределах абиссинских владений».
Это уже больше похоже на паническое
бегство из «рая». В то время, когда, по нашему убеждению, он должен был
блаженствовать, блаженно наслаждаясь близостью с любимой женщиной. Да и
«тени на райском огненном песке...», согласитесь, это еще далеко не сам
рай…

А вскоре после африканского странствия, он, вместе с Сергеем
Городецким, организует «Цех Поэтов». С головой уходит в
литературно-общественную, организаторскую деятельность. Энергия в
Гумилеве всегда била неиссякаемым ключом. Но!.. так сказать, вне дома,
вне семьи… И опять же, по моему мнению, это всё то же бегство из «рая».

Новое
литературное объединение усиленно декларировало программу акмеизма.
«Акмеистические мотивы» — изысканные, романтичные, зовущие к высокому и
светлому, томящие душу, — достаточно сильно звучали в поэзии самого
Гумилева.
Весна 1912 года — путешествие по Италии. В этот период Анна
Андреевна , как она сама с улыбкою говорила, была «подальше от Николая
Степановича, ушла в себя». А в сентябре у них родился сын Лев.

Каким
отцом был Николай Степанович, теперь сказать трудно. Документальных
свидетельств почти не сохранилось. Можно судить лишь по факту того, что и
после развода с Ахматовой, почти вплоть до ареста и гибели, Гумилев
исправно и совершенно беспрепятственно навещал сына, подолгу гуляя с
ним, а комната маленького Левы в младенческие годы была завалена
хорошими игрушками и книжками, которые он любил рассматривать вместе с
отцом.

А в 1918-м, после очередного возвращения Гумилева из-за границы, (кстати, по инициативе Анны Андреевны) — развод.
Справедливости
ради надо признать, что ни недостойных сцен, ни криков истерики Николай
Степанович своей «донне» Анне не устраивал. Впрочем, как и она ему.
В
то время, как ей самой казалось, Анна Андреевна полюбила. Он лишь
спросил спокойно: «Ты хочешь уйти? Ты — любишь? Пожалуйста.»

Драму
семейного разлада Гумилев переносил очень тяжело, несмотря на
всегдашнюю свою сдержанность и шутливость. В чем причины их расставания?
Скорее всего, (и, чтобы понять это, не надо быть глубоким
«психоаналитиком») были две сильных и слишком ярких, больших личности. И
для банального союза просто влюбленных, воркующих голубков это никак не
подходило.

И еще. Оба они были, прежде всего, — Поэтами.

Как
вспоминала Ахматова позже, он сказал: «…ты научила меня верить в Бога и
любить Россию». Нормально для литературного, общественного,
политического деятеля. Но для любимой женщины?..

И, тем не менее…
Может быть, именно эта тихая, «непоказная» любовь к России, и чувство
безрассудной, с детства ему присущей, отваги и подвигло Николая Гумилева
в первые же дни мировой войны (август 1914 года) записаться в армию
добровольцем. Служил прапорщиком в Лейб-гвардии уланском Ее Величества
полку, и уже в начале 1915 года он был награжден двумя Георгиевскими
крестами. А этот факт говорит уже сам за себя, характеризуя его как
участника боевых действий.

О буднях военных дней Поэта лучше
всего рассказывали письма Гумилева Анне Ахматовой. За их кажущимся
спокойствием — нервное напряжение, хладнокровие и… тень БЛИЗКОЙ СМЕРТИ.

Затем
следуют, один за другим, Париж… Лондон… И уже потом — Петербург… Он
вернулся в Россию в апреле 1918 года. Остается три с небольшим года
жизни! Только три, но — каких!

Уже вскоре после возвращения
Гумилева он становится одной из самых заметных и популярных фигур
Петрограда. Делит поэтическую славу с Александром Блоком. Читает стихи и
лекции для рабочих и молодежи, работает, по приглашению Максима
Горького, в издательстве «Всемирная литература», редактирует переводы и
сам переводит...

Как учитель, по воспоминаниям современников,
Гумилев увлекал и очаровывал манерой рассказывать, строками стихов и тем
неповторимым, что было в его некрасивом, подвижном лице с глазами
разного цвета. И Ирина Одоевцева и Татьяна Адамович, и Елена Дебюше —
женщины поэта тех лет, его летучие увлечения, его «строфы – романы»
всерьез спорили потом, в кого же из них он был влюблен больше.

Но, наверное, все-таки, — в Поэзию… Так и должно быть у настоящего Художника. Так и было.

Встречи…
разочарования, уход чувств, расставания… Похоже, он не сильно жалел об
этом… Раз до конца испив горькую чашу большого Чувства, он вряд ли мог с
ним что-то сравнить, хотя совсем не спешил себе в этом признаваться.
Скорее
всего, его взаимоотношения с женщинами были своеобразной «местью» Анне
Ахматовой за те страдания и боль, которые выпали на его долю.
Впрочем, возможно, он просто жил. Спешил жить...

Его
мастерство, его Дар поэта — все тоже росло так стремительно, будто он
предчувствовал свой скорый уход из этого мира. Он предчувствовал свою
страшную гибель, предугадывал ее, как и множество других событий в
жизни.
Язык его стихотворений часто был вещим.
Он был человеком, отчетливо видящим иные миры, «столб света – оттуда», — как говорил сам Поэт.

Это
— Божий Дар, посещающий очень немногих, а уж если человек может облечь
это в стихотворения, как делал часто Николай Гумилев, он и вовсе может
считаться Вестником свыше.

Свое стихотворение «Заблудившейся трамвай» Николай Степанович написал так, как будто ему кто-то диктовал его: сразу набело.
Там были странные строки, от которых перехватывает дыхание. Ведь мы знаем, что было дальше…

«Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят – зеленная, – и знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.

В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне...»

Н.С.
Гумилев был арестован 3 августа 1921 года, по обвинению в участии «в
антисоветском террористическом заговоре, с целью восстановления
монархического режима».
Вместе с ним расстреляли еще 61 человека — всех участников так называемого «Таганцевского заговора».

Как
выяснилось позже, «Таганцевский заговор» был полностью сфабрикован
Яковом Аграновым, чиновником НКВД. (Подобные дела фабриковались им и
прежде.) Планировалось арестовать и расстрелять вообще около ста
человек: учителей, врачей, служителей культа, кадровых военных!

Всех
их обвиняли в антисоветской деятельности, терорризме, выпуске
подпольных листовок, подрывной литературы. Но при обысках ничего так и
не было найдено: ни листовок, ни литературы, ни подпольной типографии!
Но
обстановка в стране была неспокойна — с юга кружили отряды Нестора
Махно, с севера — ползли слухи о мятеже под руководством эсэра Бориса
Савенкова.
В этой обстановке повальные обыски и аресты, расстрелы казались вполне закономерными.

…Николая Гумилева называют гениальным Провидцем путей и троп Поэзии, Мира, и своей собственной Судьбы…
Он
предвосхитил многое из того, что было потом. Его стихи вернулись к нам
из забвения, обрели новый смысл и новые глубины… Но что-то все еще
мешает полному проникновению в прекрасный мир гумилевских строчек и мир
Духа Поэта…

И вряд ли нам удастся разрушить «невидимые стены этого непонятия».

Так
что, Серега, Николай Степанович Гумилев был, есть и, пожалуй, надолго
останется «таинственным загадочным поэтом». Но ключевым в этой фразе
является: «ОСТАНЕТСЯ НАДОЛГО!..» И останется непознаваемым, а точнее,
бесконечно-познаваемым, как сама Вселенная…

15 мая — 120 лет со дня рождения русского писателя Михаила Афанасьевича БУЛГАКОВА.


Увеличить это изображение
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Сразу
оговорюсь, что Булгаков — один из самых любимых и почитаемых мною
писателей. Так и подмывает о нем и о том, что им создано, говорить…
говорить… говорить… И есть что сказать. И написано о нем теперь уж
превеликое множество материалов. А ведь было время и довольно длительный
период, когда имя этого великого, гениального писателя, составляющего
гордость русской литературы и известного во всем мире, было просто
забыто.
А вот не стану я говорить… говорить и говорить…
И в этот раз ограничусь кратчайшей справкой.
А говорить… говорить и говорить… предоставляю другим, всем желающим…
Почему-то мне кажется, что желающие высказаться в тему «БУЛГАКОВ» будут.

Родился
в Киеве, в семье профессора духовной академии и учительницы. Учился в
гимназии, а затем на медицинском факультете Киевского университета. В
1919-м был мобилизован белыми как врач и находился в Добровольческой
армии во Владикавказе. После прихода красных сотрудничал в газете в
качестве корреспондента. В 1920-м Булгаков оставил медицину и всецело
посвятил себя литературе.
В 1921-м он приехал в Москву, много раз
менял место службы, находя "скудное, неверное, зыбкое" пропитание.
Сотрудничал в газетах… Уже его ранняя проза — "Дьяволиада", "Записки на
манжетах", "Роковые яйца", "Собачье сердце" и др. — свидетельствует о
блистательной фантазии, большом таланте, экспериментирующем со словом и
сюжетом. Но печатать удавалось далеко не все. К примеру, вердикт цензуры
по возвращенному "Собачьему сердцу" гласил: "Вещь в целом недопустима".

Написанный Булгаковым роман "Белая гвардия", переделанный им для
сцены под названием "Дни Турбиных" и поставленный МХАТом в 1926-м, имел
ошеломительный зрительский успех, что, однако, не помешало появлению
таких рецензий: "Я ничего не говорю против автора пьесы Булгакова,
который чем был, тем и останется: новобуржуазным отродьем, брызжущим
отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его
коммунистические идеалы". А принадлежит сие высказывание небезызвестному
поэту советских времен Александру Безыменскому.
Вот так вот: «отродье, брызжущее отравленной слюной», и никак иначе…
Даже
в Большой Советской Энциклопедии о пьесах драматурга было сказано:
"Булгаков использует теневые стороны советской действительности в целях
ее дискредитирования и осмеяния".
Вот почему закономерной выглядела
информация "Вечерней Москвы" в марте 1929: "Театры освобождаются от пьес
Булгакова". А как иначе?!..
Тем не менее, известно, что спектакль
«Дни Турбинных» по пьесе Булгакова Сталин смотрел... 17 раз! Не три, не
пять, не двенадцать, а семнадцать! А человек он был, нужно думать,
все-таки занятой и театры не так уж баловал своим вниманием, он любил
кино... но вот что-то в "Турбиных" его захватывало и хотелось смотреть,
скрывшись за занавеской правительственной ложи?
Что именно?..
Верность престолу, долгу, присяге — этого, что ли, ему не хватало, ему,
человеку, вообще не верившему никому и никогда… «…кроме Гитлера!» — как
сказал Виктор Некрасов.
…Затравленный, без средств к существованию,
Булгаков написал безумное по смелости письмо Советскому правительству:
"Зная, что ни печататься, ни ставиться более в пределах СССР мне
нельзя... я прошу... об изгнании меня за пределы СССР". Телефонный
звонок Сталина означал, что Булгакову позволили жить в качестве
режиссера Художественного театра. Иными словами, получать жалование
совслужащего. Но он был лишен возможности видеть свои пьесы
поставленными, а книги изданными.
Ко всему прочему, быстрое развитие получила наследственная болезнь — гипертонический нефросклероз.

С
середины сентября 1939 г. врачи уже считали положение Булгакова
безнадежным. Несмотря на это, писатель продолжал работать над романом
«Мастер и Маргарита», оказавшимся последним. В эпилоге романа появились
знаменательные слова — «Он не заслужил света, он заслужил покой». От
одного из первых рассказов «Красная корона» (1922) и до последнего
романа «Мастер и Маргарита» в творчестве Булгакова очевидна тема вечной
муки за преступления, участником или свидетелем которых становится
человек. Булгаков скончался 10 марта 1940 года, в 16 часов 39 минут…
Единственной книгой, изданной при жизни автора, был сборник «Дьяволиада» (1925). Да и тот был подвергнут резкой критике.
А
последний роман Булгакова "Мастер и Маргарита", принесший ему мировую
славу, над которым он работал уже смертельно больным, был напечатан
полностью небольшим тиражом лишь в 1973-м, и это наконец-то позволило
"открыть" Булгакова читателям на его родине…

Очень меня
порадовало, что Булгаков (судя по вашему, друзья мои, интересу к его
творчеству) близок и дорог не только мне. Порадовало то, что не ошибся
я, предполагая интересный и глубокий разговор по этой теме.

...Олюшка,
меня всегда поражало твое умение из любого сообщения вычленить наиболее
важное, главное, мысль смыслообразующую. Это очень ценное качество -
умение выделять основное!
Уверен, что именно благодаря этому
качеству тебе удается делать «непотопляемым» свой бизнес даже в той
стране, где ты живешь. Судя по отзывам, для предпринимателей у вас
непростые условия. Впрочем, может, врут люди?..

И еще… В той
интереснейшей подборке отзывов о Булгакове-человеке, которую ты нам
представила, есть очень тонкое наблюдение: «Булгаков смотрел в суть
человека и зорко подмечал не только внешние его повадки, гиперболизируя
их в немыслимую, но вполне в вероятную характерность, но, самое главное,
– он вникал в психологическую сущность человека. В самые горькие минуты
жизни он не терял дара ей удивляться, любил удивляться…».
Мне
кажется, что умение «смотреть в суть человека», при этом, почти
мгновенно чувствуя, с кем имеешь дело и почти никогда не ошибаясь, — это
и тебе присущее качество. Это дает тебе возможность людей, с которыми
работаешь, сделать единой «семьей», объединенной не только материальными
интересами. А на форуме умение чувствовать и понимать суть человека уже
давно сделало тебя «душою общества».
И ты уж точно знаешь, кому чего и как сказать…
Да что там… меня лично несколько раз «вытаскивала» почти из небытия на "свет божий"!..
…Олюшка, друг мой, возможно, на психоаналитический опус мои рассуждения и не тянут… Скорее всего, так где-то… этюд… зарисовка…
Но
если я даже чего и не так сказал, то будь снисходительна. И жабу-обиду
на меня не лелей… Ты же понимаешь, я вовсе не хотел обидеть…

Вот
и сейчас, когда речь идет о Булгакове, ты очень точно сказала: «Как
должно быть страшно для писателя такого уровня быть лишенным общения с
читателем, зрителем, слушателем…»? Поразительно, но готовя материал о
Булгакове, у меня постоянно вертелась в голове именно эта мысль… Ведь
действительно, для человека творческого самое страшное — это лишить его
возможности заниматься делом, являющимся основополагающим,
смыслообразующим в его жизни.
А ведь подобных примеров превеликое
множество. И не только среди писателей и поэтов. А талантливейшие
артисты театра и кино, которым был перекрыт доступ на сцену и
возможность реализовать себя в кино?.. Впадали в депрессию… спивались…
пропадали в рассвете творческих сил и таланта…
Да вот хотя бы один
пример. Людмила Марковна Гурченко, не так давно ушедшая в мир иной.
После ошеломляющего успеха «Карнавальной ночи» почти на два десятка лет
был запрет снимать ее в кино. Это чудовищно!..
Как она сама говорила: "Успех никогда не прощают!.."
А Владимир Высоцкий?!.. Александр Демьяненко?.. Да что там… Вячеславу Тихонову не давали работать в полную меру сил!..

Олюшка: «…а про любоффффф Булгаковскую поговорим, а???»
А як жэ?!.. Пренепременно!.. И, надеюсь, разговор будет интересным.
Ведь три жены было!.. И каждая из них, по-своему, человек замечательный, сыгравший добрую роль в жизни Михаила Афанасьевича.
В народе говорят, что жен таки и должно быть три: первая жена от людей, вторая от дьявола, а третья — от бога…
Работу над газетой вот закончу и составлю такой материал…

…Мака, голубушка, большое спасибо за интереснейшие дополнения в тему.
Как
там у тебя точно сказано по поводу письма Булгакова Сталину: «Это же
крик души человека униженного и лишенного смысла жизни... Это надо же
было так довести человека, чтобы в ту пору набраться смелости и
обратиться в Правительство СССР…»?!

И какой безысходной грустью и
тоской наполнено твое: «Как говорится: друзья плачьте, враги
возрадуйтесь, нет на свете более того, кто был так дорог и
ненавистен...»!..
Спасибо!..

А теперь, памятуя обещанное, — «про любофффффффффф!»
Всё думаю... как бы это получше сделать...
...Есть
такой серьезный и вдумчивый исследователь от литературы — Мариэтта
Омаровна ЧУДАКОВА. Она и литературовед, и критик, и писательница, и
мемуарист…
Так вот, насколько я знаю, книга Мариэтты Чудаковой
«ЖИЗНЕОПИСАНИЕ МИХАИЛА БУЛГАКОВА» — первая наиболее глубокая научная
биография Михаила Афанасьевича Булгакова. Ко многим фактам, которые были
обнародованы ранее благодаря ее усилиям и трудам других исследователей,
здесь добавляются новые, а главное, они выстроились в трагическую, но
ясную линию жизни.
Книга эта мне хорошо знакома. И сейчас я ее с
большим интересом снова листаю, с целью наиболее полно представить вам
тему: «Женщины в жизни БУЛГАКОВА».
Недостаток моего материала прежний… многословность…
Но и рекомендации мои вам прежние: можно читать — можно не читать.

...Летом 1908 года в жизни Михаила Булгакова завязалась романтическая история.

В то лето в Киев приехала саратовская гимназистка Татьяна ЛАППА,
дочь тамошнего управляющего Казенной палатой. В Киеве жили ее бабушка и
тетка по отцу — Софья Николаевна, она дружила с Варварой Михайловной
Булгаковой.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Спустя
семьдесят лет без малого Татьяна Николаевна, урожденная Лаппа,
рассказывала: «Тетка сказала: „Я познакомлю тебя с мальчиком. Он покажет
тебе Киев".
Познакомились. Гуляли почти все время одни; были в
Киево-Печерской лавре. Потом переписывались. Я должна была приехать в
тот год на рождество, но родители не пустили почему-то — в Киев послали
брата Женю, а меня в Москву, к бабушке... Михаил кончал гимназию,
сильнейшим образом увлеченный. Препятствия к встречам обостряли роман.

В
конце июля 1911 года, Татьяна Лаппа, теперь уже окончившая в Саратове
гимназию, вновь приехала в Киев. Некоторое время она гостила у
Булгаковых — на даче. Хотела остаться в Киеве, у бабушки и тетки, но
отец не разрешил: «Поработай год — тогда поедешь в Киев!», и в начале
сентября пришлось уехать в Саратов (начинались занятия в училище, куда
Татьяна поступила классной дамой).
На Рождество Михаил приехал в Саратов.
Булгаков
познакомился с родителями — Николаем Николаевичем и Евгенией
Викторовной. Было ясно, что Татьяна скоро уедет в Киев. Пока она
продолжала служить классной дамой в женском училище, чувствовала себя в
этой роли неуютно. Там девушки были в два раза больше и толще неё.

…Семья, с которой он сближался в этот год, была совсем иной, чем его родная семья.
Татьяна
Лаппа родилась в Рязани, где отец служил податным инспектором: потом на
такой же службе жил он в Екатеринославе, затем назначен был управляющим
Казенной палатой в Омске; там Татьяна училась в прогимназии. Вообще
Михаилу нравилось в этом богатом, но, видимо, не чопорном, не холодном
доме.

И снова он приехал летом 1912 года в Саратов. И в Киев в
августе уехали уже вместе. Татьяна уехала под предлогом поступления на
Историко-филологические курсы... И поступила на эти курсы, на
романо-германское отделение, но некогда было учиться — все гуляли... Она
снимала комнату...

Осень и зиму 1912—1913 годов Булгаков и
Татьяна Лаппа почти не расставались. Что делали? Ходили в театр,
"Фауста" слушали, наверно, раз десять... Мать Михаила вызвала Татьяну к
себе: «Не женитесь, ему рано». Но они все-таки повенчались в апреле 1913
года.
Фаты у невесты, конечно, никакой не было, подвенечного платья
тоже. Ее мать приехала на венчанье — пришла в ужас. На Татьяне была
полотняная юбка в складку, мама купила блузку.
«...Почему-то хохотали
под венцом ужасно, — вспоминала Татьяна Николаевна. — Домой после
церкви ехали в карете. На обеде гостей было немного. Помню, много было
цветов, больше всего — нарциссов...»
Воспоминания современников
показывают, каким болезненным было для матери решение сына. Ему грозило
отчисление из университета из-за несдачи экзаменов. Мать, возможно,
догадывалась, как далеко зашли их отношения (Татьяна Николаевна
рассказывала, что деньги, присланные ей отцом, были истрачены на
врачебное вмешательство). Времена меняются… меняется и общественные
мнение, в том числе и в отношении таких пикантных ситуаций, в которых
нередко оказываются молодые люди еще до свадьбы. Ныне этим уже никого не
удивишь. Но вот в начале двадцатого века…
В такой вот напряженной ситуации готовились молодые к свадьбе.

…И
началась совместная жизнь. Вообще к деньгам Михаил Афанасьевич так
относился: если есть деньги — надо их сразу использовать. На что жили?
Михаил давал уроки... А Татьяне отец присылал 50 рублей в месяц. 10—15
рублей платили за квартиру, а остальное все сразу тратили...
Опера, концерты. Музыкальные вечера, танцы, домашние спектакли, ужины, именины…
Бильярд, кафе, кинематограф...

Спустя
годы, будучи уже в почтенном возрасте, Татьяна Николаевна вспоминала:
«...Это были времена легендарные, те времена, когда в садах самого
прекрасного города нашей родины жило беспечальное юное поколение.
Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь
пройдет в белом цвете, тихо, спокойно: зори, закаты. Днепр, Крещатик,
солнечные улицы летом, а зимой — не холодный, не жесткий — крупный,
ласковый снег...
...И вышло совершенно наоборот.
Легендарные времена оборвались, и внезапно и грозно наступила история».

Михаил
с женой поехали в это лето в Саратов. Там застало их начало войны,
ставшей мировой. С фронта стали привозить раненых. Студент-медик Михаил
Булгаков стал работать в госпитале. Они оставались в Саратове до начала
университетских занятий. Оставалось еще два университетских года. А
многие товарищи уже были на фронте…
Война сократила сроки обучения. И в апреле 1916 года университет был окончен.
Булгаков еще в 1915 году был признан «негодным для несения походной службы», но было очевидно, что его ожидают госпитали.
Госпиталь,
в котором служил Булгаков, находился не более чем в 50 километрах от
линии фронта. Работы у хирургов госпиталя все прибавлялось.
Он был
там хирургом, все время делал ампутации... Очень уставал после
госпиталя, приходил — ложился, читал. Хотя в боях он не участвовал, на
позиции не выезжал. Жена, Татьяна была рядом. «В госпитале я работала
сестрой, — вспоминала она, — держала ноги, которые он ампутировал.
Первый раз стало дурно, потом ничего...»

...Неожиданно Михаила срочно вызвали в Москву — за новым назначением.
Шестьдесят
лет спустя Татьяна Николаевна рассказывала, как, переночевав в
Смоленске, они отправились поездом в Сычевку, маленький уездный
городишко, — там находилось управление земскими больницами. Был
сентябрь, но стояла уже настоящая осень, холодная и дождливая.
«Службу
врача Булгакова в Сычевском уезде Губернская управа будет считать с 27
сентября», — сообщалось в письме губернской управы, пошедшем, видимо,
одновременно с движением молодого врача к месту назначения.
Местной больнице необходимо было два врача. Но второго врача не было.

«Наверху
была спальня, кабинет, внизу столовая и кухня. Мы заняли две комнаты,
стали устраиваться. И в первую же ночь привезли роженицу! Я пошла в
больницу вместе с Михаилом. Роженица была в операционной; конечно,
страшные боли; ребенок шел неправильно. Я видела роженицу, она теряла
сознание. Я сидела в отдалении, искала в учебнике медицинском нужные
места, а Михаил отходил от нее, смотрел, говорил мне: «Открой такую-то
страницу!» А муж ее сказал, когда привез: «Если умрет, и тебе не жить —
убью». И всё время потом ему там грозили.
В следующие дни сразу стали приезжать больные, сначала немного, потом до ста человек в день...»
Вообще, отношения с крестьянами не были идилличными…
«Напротив
больницы, — вспоминает Татьяна Николаевна, — стоял полуразвалившийся
помещичий дом. В доме жила разорившаяся помещица, еще довольно молодая
вдова. Михаил слегка ухаживал за ней...»

В то время, когда они
жили в Никольском, произошло, как рассказывала нам Татьяна Николаевна,
следующее: отсасывая через трубку дифтеритные пленки из горла больного
ребенка, Булгаков случайно инфицировался и вынужден был ввести себе
противодифтерийную сыворотку. От сыворотки начался зуд, выступила сыпь,
распухло лицо. От зуда, болей он не мог спать и попросил впрыснуть себе
морфий. На второй и третий день он снова попросил жену вызвать сестру,
боясь нового приступа зуда и связанной с ним бессонницы. Повторение
инъекций в течение нескольких дней привело к эффекту, которого он,
медик, не предусмотрел из-за тяжелого физического самочувствия: возникло
привыкание... Болезнь развивалась; борясь с ней, он нередко впадал в
угнетенное состояние: «Я целыми днями ревела», — вспоминала Татьяна
Николаевна. Она вновь забеременела (первый раз это было до свадьбы); муж
сказал: «Если хочешь — рожай, тогда останешься в земстве». — «Ни за
что!» — и я поехала в Москву, к дядьке... Конечно, мне было ясно, что с
ребенком никуда не денешься в такое время. Но он не заставлял меня, нет.
Я сама не хотела... Папа мой очень хотел внуков... Если б Михаил хотел
детей — конечно, я бы родила! Но он не запрещал — но и не хотел, это
было ясно как божий день... Потом он еще боялся, что ребенок будет
больной...»

18 сентября 1917 года Булгаков добился перевода в
Вяземскую городскую земскую больницу. Булгаков заведовал в больнице
инфекционным и венерическим отделениями.
Именно в Вязьме, по
воспоминаниям Татьяны Николаевны, он начал более или менее
систематически писать — в Никольском это удавалось только урывками. «Я
спросила его как-то: „Что ты пишешь? — Я не хочу тебе читать. Ты очень
впечатлительная, скажешь, что я болен". …Читать он мне не дал...»

А для тех, у кого к данной теме есть интерес, — продолжение будет, пренепременно…

МАККА: «Эта
любовь, провела с ним самые тяжелые годы его жизни, не дала мужу
погибнуть от морфинизма, выходила Булгакова от тифа, и думаю заслуживает
должного внимания с нашей стороны…»

Ну, вот мы и имеем план продолжения нашей беседы…
Спасибо!..

…В Вязьме же застали Булгаковых октябрьские события 17-го года.
Тогдашние
знакомые Булгакова относились к происходившему по-разному. Многим было
понятно, что дело идет к гражданской войне. Булгаков едет в Москву, с
намерением лечиться. Там ему пришлось видеть воочию то, что больше он не
хотел бы видеть. Как толпы бьют стекла в поездах, видел, как бьют
людей. Видел разрушенные и обгоревшие дома в Москве. Видел голодные
хвосты у лавок, затравленных и жалких офицеров...

Измученная
всеми обстоятельствами последнего года, чета Булгаковых мечтала скорей
попасть в Киев. Потому еще ехали в Киев, что не было выхода, — в Москве
оставаться было негде...
Чехарда политических событий делала проживание в Киеве крайне сложным.
Необходимо
было, однако, за что-то браться, кормить жену и себя. Михаил
Афанасьевич решил заняться частной практикой. Лечил венерические
болезни.
Конечно, больше ходили солдаты и всякая голытьба… Так что
заработок был небольшой. Татьяна Николаевна помогала во время приема.
Кипятила воду...
Однако, в Киеве, как в узловом и большом городе,
совершенно случайно находилось значительное количество врачей, которые
возвращались в 1918 году с Южного и Юго-Западного фронтов и застревали в
Киеве. Это, конечно, создавало конкуренцию.

Но надо вспомнить,
что ранней весной 1918 года Булгаков приехал в Киев в очень тяжелом
состоянии — после неудачных попыток излечиться (нашедших отражение в
рассказе «Морфий»).
Состояние это наблюдала воочию во всех деталях,
по-видимому, только его жена. «Когда мы приехали — он пластом лежал... И
все просил, умолял: «Ты меня в больницу не отдавай!» — Какой же
больницы он боялся? — «Психиатрической, наверно... Стал пить опий прямо
из пузырька. Валерьянку пил. Когда нет морфия — глаза какие-то белые,
жалкий такой. Хотела уйти куда-нибудь, да посмотрю — жалко...»
Он
посылал ее в аптеку за новыми порциями — она упорно стала отказывать ему
в морфии; возвращаясь, говорила, что не дали. «Сказала однажды — „Тебя
уже на заметку
взяли". Тогда он испугался, но потом снова стал
посылать...» Боязнь огласки, ужас перед беспросветным будущим,
совершенно ясным ему как врачу, — все это помогало на время, но затем он
терял самообладание. Однажды, рассказывала Татьяна Николаевна, бросил в
нее горящий примус, в другой раз — целился из браунинга. Конечно, он бы
не выстрелил, просто угрожал... Ему самому было очень плохо, он
мучился».
Рассказывая все это спустя шестьдесят лет, она жалела его
так же, как в те месяцы. Ей он обязан был и избавлением от болезни. Она
стала обманывать его, впрыскивать дистиллированную воду вместо морфия;
терпела его упреки, приступы депрессии. Постепенно произошло то, что
бывает редко, — полное отвыкание. Как врач, он, несомненно, хорошо
понимал, что случившееся было почти чудом.

…«Велик был год и
страшен год по Рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней», —
свидетельствует повествователь «Белой гвардии». В какой атмосфере
готовился встретить этот год Михаил Булгаков?
В октябре 19-го Булгакова призывают в Добровольческую армию.
Татьяна Николаевна вспоминает: «Он получил мобилизационный листок, кажется, обмундирование — френч, шинель…»
«В
Киеве я жила без него недолго, меньше месяца... Получила от него
телеграмму из Владикавказа, и сразу вслед за телеграммой письмо…
Поехала. Предупредили: если в Екатеринославе махновцы — поезд разгромят.
Боялась, конечно...»
Вообще, приходится только удивляться
мужественности и самоотверженности этой женщины, ее преданности мужу, ее
стремлению всегда быть рядом с ним, какой бы опасностью это ни
грозило!..
Во Владикавказе прожили недолго — Булгакова послали в
Грозный. «Я поехала с ним, — вспоминает Татьяна Николаевна. — Раза
два-три ездила с ним в перевязочный отряд — под Грозный. Однажды попал в
окружение, но вырвался как-то и все равно пришел ночевать...»
Потом
жили в Беслане — не доезжая Владикавказа. Все время жили в поезде — в
теплушке или купе… Потом вернулись во Владикавказ — в тот же госпиталь,
откуда его посылали…
Чем был занят он поздней осенью и зимой 1919/1920 — помимо врачебных обязанностей?
Татьяна
Николаевна вспоминала: «Когда я приехала во Владикавказ, он мне сказал:
«Я печатаюсь». Я говорю: «Ну, поздравляю, — ты же всегда этого хотел».

Зима
1919/20 года — переломная в жизни самого Булгакова: это и смена
профессии, и окончательный переход из одного мира в другой,
завершившийся через полтора года.
Он отказался от медицины — занятия,
в то время, прямо связывающего с той или иной властью и ее армией, — и
принял давно обдуманное решение избрать свободную профессию —
литературу.
В это время Булгакова внезапно свалила болезнь. Татьяна
Николаевна вспоминает: «Кажется, я заболел». Снял рубашку, вижу:
насекомое. На другой день — головная боль, температура сорок. Приходил
очень хороший местный врач, потом главный врач госпиталя. Он сказал, что
у Михаила возвратный тиф: «Если будем отступать — ему Нельзя ехать».
Однажды утром я вышла и вижу, что город пуст. Главврач тоже уехал. А
местный остался. Я бегала к нему ночью, когда Михаил совсем умирал,
закатывал глаза. В это время — между белыми и советской властью — в
городе были грабежи, ночью ходить было страшно; однажды на пустой улице
ингуш схватил меня за руку — я вырвалась, бежала бегом... Во время
болезни у него были дикие боли, беспамятство... Потом он часто меня
упрекал: «Ты — слабая женщина, не могла меня вывезти!» Но когда мне два
врача говорят, что на первой же остановке он умрет, — как же я могла
везти? Они мне так и говорили: «Что же вы хотите, — довезти его до
Казбека и похоронить?»
Как видите и здесь его преданная Тася (как ее называли в кругу близких) была рядом.

Когда
Булгаков немного оправился от болезни, он ходил с женой гулять в парк —
самую красивую часть города. Из городского сада, где играл оркестр,
гуляли по аллеям. «Был май месяц; Михаил ходил еще с палкой, опирался на
мою руку. В это время как раз приехали коммунисты, какая-то комиссия,
разыскивали белогвардейцев. И я слышу, как кто-то говорит: «Вот этот
печатался в белогвардейских газетах». «Уйдем, уйдем отсюда скорей!» —
говорю Михаилу. И мы сразу же ушли. Я вообще не понимаю, как он в тот
год остался жив — его десять раз могли опознать!
Средств к
существованию практически не было. Жили за счет того, что распродавали
ценности, доставшиеся Татьяне Николаевне от отца.
В мае 1921-го Булгаков из Владикавказа через Баку отправляется в Тифлис. Ну, и, конечно, вслед за ним — его преданная Тася…
Затем — Батум, снова Киев и, наконец, — Москва…

В
двадцатых числах ненастного московского сентября 1921 года Булгаков
приехал в Москву. К тому времени она жила в Москве уже недели три.
Несколько дней они еще прожили в общежитии — в комнате уборщицы Анисьи.
От тех дней почему-то осталось в памяти Татьяны Николаевны Анисьино
присловие: «Живу хорошо, дожидаюсь лучшего»...
К тому моменту, когда
Булгаков оказался в столице, литературная Москва еще продолжала
переживать и обсуждать два известия — о смерти Блока, последовавшей в
Петрограде 7 августа 1921 года, и расстреле Гумилева 24 августа 1921
года.
Имя Гумилева, конечно, было знакомо Булгакову — и, скорее
всего, не по стихам (к новой поэзии он был в основном равнодушен), а по
«Запискам кавалериста». Поведение раненого офицера, который «потребовал,
чтобы его положили на землю, поцеловал и перекрестил бывших при нем
солдат и решительно приказал им спасаться», не могло не запомниться.
По
воспоминаниям друга семьи Булгаковых: «Жил тогда Миша бедно, в
темноватой сырой комнате большого дома по Садовой, со своей первой женой
Татьяной Николаевной. По стенам висели старые афиши, вырезки из газет,
чудаческие надписи. Был Булгаков стеснен в средствах, сутулился, подымал
глаза к небу, воздевал руки, говорил: «Когда же это кончится!»,
припрятывал «золотые», рекомендовал делать то же».

В отношениях с
женщинами был Михаил Афанасьевич натурой увлекающейся. Пример тому —
Зинаида Васильевна Коморовская. Булгаков охотно бывал в доме у адвоката
Коморского. Он охотно ухаживал за хозяйкой дома, и позже Коморский, уже
познакомившись с Татьяной Николаевной, рассказывал ей комически:
Булгаков назначает Зинаиде Васильевне свидание, Коморский надевает ей
валенки и отправляет; они гуляют, Зинаиде Васильевне становится холодно,
она зовет Булгакова: «Пойдемте к нам чай пить!» Они поднимаются по
лестнице, навстречу Коморский, и Булгаков поясняет: «Вы знаете, мы с
Зинаидой Васильевной случайно встретились...» Этот полутайный, полуявный
флирт был для Булгакова, видимо, частью притягательной атмосферы дома.
По словам Татьяны Николаевны, какое-то время он не знакомил ее с
Коморскими; назначая свидания Зинаиде Васильевне, предупреждал жену:
«Имей в виду, если ты встретишь меня на улице с дамой, я сделаю вид, что
тебя не узнаю!»
А еще была некая Вера Федоровна Крешкова. Ее муж,
Иван Павлович преподавал математику в Военной академии. Она была
такая... солидная женщина, и Булгаков от нее млел — он любил пышных.

Но этот и другие «романы» — это всего лишь легкий флирт. А впереди было гораздо более серьезное увлечение.
…В первые месяцы 1924 года шли важные события в жизни Булгакова — развивался роман с Любовью Евгеньевной БЕЛОЗЕРСКОЙ.

Но это уже другая страница нашей беседы…

А я всё книгу Мариэтты Чудаковой «ЖИЗНЕОПИСАНИЕ МИХАИЛА БУЛГАКОВА»
перелистываю… Готовлю продолжение нашей «светской беседы» о женщинах в
судьбе писателя. Не знал, есть ли эта книга в Инете. Посмотрел —
оказывается есть. Ее и скачать можно. Здесь она.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Но работать над фолиантом, в котором более 600 страниц с экрана крайне затруднительно.

С
тех пор, как Булгаков «глубоко перепахал» меня и многих моих
современников, с 1966-го года, я старался внимательно отслеживать то, то
публиковалось о нем. Так вот… ничего более глубокого и серьезного о
Булгакове, чем выше упомянутая книга, я не читал.

Олюшка
вспоминает: «Булгаков... помню, как мы, студентами, пряча под партой
листочки перепечатанной сотни раз копии "Мастера и Маргариты",
зачитывали ее до дыр рискуя быть пойманными...»

Вспоминаю и я…
Знакомство с Булгаковым началось с его последнего романа, «Мастер и
Маргарита». Ибо до этого ничего Булгаковского я не читал.
Впервые он
вышел в свет только в 1966 году, через 26 лет после смерти Булгакова, с
купюрами, в сокращённом журнальном варианте. Это был журнал «Москва»,
№11, 1966.

Как теперь говорят: «А последний роман Булгакова
"Мастер и Маргарита", принесший ему мировую славу, над которым он
работал уже смертельно больным, был напечатан полностью небольшим
тиражом лишь в 1973-м, и это наконец-то позволило "открыть" Булгакова
читателям на его родине…»
Но впервые (пусть и в журнальном варианте) — это 1966-й год!..

Теперь
вот булгаковеды говорят: «…жанр романа трудно однозначно определить,
поскольку роман многослоен и содержит в себе множество жанров и
элементов таких жанров, как: сатира, фарс, фантастика, мистика,
мелодрама, философская притча…»
Или вот… «…роман приобрёл заметную
популярность среди советской интеллигенции (вплоть до того, что
распространялся в перепечатанных вручную экземплярах).»
Насчет первого… жанр романа действительно однозначно определить не удалось пока никому. Но так ли это важно?!..
Ну,
факт последнего подтверждает и Олюшка, а вот с первым могу и поспорить.
Не могу судить за всю «советскую интеллигенцию», но для нас он имел
эффект взорвавшейся бомбы! Ведь ничего подобного в то время еще никто не
читал! Ну, разве что с «Одним днем Ивана Денисовича» Солженицинского
можно сравнить… Но там ведь приоткрывался занавес лишь над одной
страничкой нашей истории. А тут (хоть и написано было 26 лет назад) —
ведь это же все про нас! Да еще КАК?!..

…Был такой
поэт-песельник середины 19-го века Аполлон Григорьев. Яркий
представитель «русского романтизма». Его стихи и романсы, кстати, и
сегодня поют. Ну, там…

Две гитары, зазвенев,
Жалобно заныли...
С детства памятный напев,
Старый друг мой, ты ли?

Помните, наверное? Так вот он когда-то сказал: «Пушкин наше всё…» Фраза стала расхожей.

Так
вот для нас (я имею ввиду тех молодых в те времена людей, которые
входили в круг моего общения, но, как оказалось, и не только…) Булгаков
стал «нашим ВСЁ»!..
И начался именно с «Мастера и Маргариты»…

Цитата :

«…Давид
Кисельгоф. Ещё тридцать лет назад, будучи студентом медицинского
факультета, по случаю вхожим в литературные дома, он с нежностью и
восхищением смотрел на жену Булгакова, чем страшно раздражал неверного,
но ревнивого Михаила Афанасьевича….»

Мне вот попал на
глаза показательный эпизод в тему из неоднократно мною упомянутой книги
Мариэтты Чудаковой. Это рассказ Татьяны Николаевны Булгаковой, первой
жены писателя…

...Накануне нового 1923 г. зашел Валентин Катаев,
звал встречать вместе Новый год. Как вспоминает Т. Н., Булгаков сказал,
что приглашен к Коморским. Катаев обратился к Т. Н.: «Если он приглашен —
пойдемте в нашу компанию!» «...Это Михаилу тоже не понравилось: — Вот
еще какие глупости, ты еще туда пойдешь!» Но тут Зинаида Васильевна
Коморская передала специально, чтобы приходил на Новый год непременно с
женой... Татьяна Николаевна попала на Козихинский тогда в первый раз. «Я
пошла в своем единственном черном платье — крепдешин с панбархатом:
перешила из прежнего еще летнего пальто и юбки. (Это ее единственное в
те годы платье запомнится мемуаристам, которые будут спустя полвека
писать, что ходила она «в темных скучных платьях». — М. Ч.). Был Дэви
Кисельгоф с женой. Дэви и Володя стали за мной ухаживать, это Михаилу не
понравилось. Мы много смеялись, Дэви схватил меня за щиколотку. И,
когда шли домой, Михаил выговаривал мне: „Ты не умеешь себя вести..."
Только он мог вести себя как угодно, а я должна была вести себя тихо...»
Мелочи, незначащие подробности. И без того тонкие, в волос толщиной, да
еще почти совсем стертые полувеком, отделяющим наши беседы с Татьяной
Николаевной от тех лет, черточки.

Тут дело еще и в том значении,
которое сам он придавал вещественности быта — что еще больше убеждает в
нужности малых подробностей для построения его биографии. Слова
Булгакова в письме к матери о своем навязчивом стремлении «в три года
восстановить норму — квартиру, одежду и книги» — заставляют нас со
вниманием отнестись к каждому из названных им слагаемых этой нормы.

…Судя
по всему, нормой быта для Булгакова было понятие «МОЁ»… моя жена, моя
квартира, мои книги… И любые поползновения на это понятие (МОЁ!)
воспринимались им как посягательство на его собственность…

…Так что упомянутый Давид Кисельгоф впоследствии стал таки мужем Татьяны Николаевны. Правда, произошло это уже после войны…

Итак, вторая страница нашей беседы о женщинах в жизни Булгакова. Она посвящена Любови Евгеньевне БЕЛОЗЕРСКОЙ.


Увеличить это изображение
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

В апреле 1924-го, ровно через 11 лет после венчания, Булгаков предложил Тасе развестись.
Татьяна
Николаевна вспоминает: «…он сказал мне: «Знаешь, мне просто удобно —
говорить, что я холост. А ты не беспокойся — все остается по-прежнему.
Просто разведемся формально». — «Значит, я снова буду «Лаппа?» —
спросила я. «Да, а я Булгаков». Но мы продолжали вместе жить на Большой
Садовой...»

Вскоре он познакомил жену с Любовью Евгеньевной
Белозерской. Булгаков знал ее еще по Киеву. Она раньше жила там с
Финком, был такой журналист, потом уехала с Василевским-Небуквой (тоже
вроде как писатель). Потом Василевский привез ее в Москву, а какой-то
жених должен был ее вызвать. Но вызов не пришел; Василевский ее оставил,
ей негде было жить. Словом, закрутилась девушка…
Булгаковы приглашали ее к себе.
«Она учила меня танцевать фокстрот. — рассказывает Татьяна Николаевна. — Сказала мне один раз:
— Мне остается только отравиться...
Я,
конечно, передала Булгакову... Ну, в смысле литературы она, конечно,
была компетентна. Я-то только продавала вещи на рынке, делала все по
хозяйству и так уставала, что мне было ни до чего... Я с ним считалась. А
он всегда говорил мне, когда я упрекала его за какой-нибудь флирт:
«Тебе не о чем беспокоиться — я никогда от тебя не уйду». Сам везде
ходил, а я дома сидела... Стирала, готовила...»

…Ну, как, уважаемые мои собеседницы, знакомая картина? Меняются времена, но не меняются нравы… и суть конфликтов супружеских…

…Смятение
чувств, владевшее Булгаковым в ту весну и во многом обусловленное
невозможностью найти ставший остро необходимым новый кров над головой,
выразилось в его словах, сохраненных памятью Татьяны Николаевны: «Он мне
говорил:
— Пусть Люба живет с нами?
— Как же это! В одной комнате?
— Но ей же негде жить!»

(Кстати,
это может показаться забавным, но схожая ситуация повторилась и тогда,
когда Булгаковым было принято решение о разводе с Любовью Евгеньевной
Белозерской и о совместной жизни уже с другой женщиной — Еленой
Сергеевной Нюренберг (Шиловской).
Тогда он тоже заявил новой жене: «А Люба будет жить с нами!»)

Воистину, чудны дела твои, Господи!...

…Поздней осенью 1924 года в нелитературной жизни Булгакова произошли существенные перемены.

Татьяна
Николаевна рассказывала нам об этом так: «Однажды в конце ноября Миша
попил утром чаю, сказал: «Если достану подводу, сегодня от тебя уйду».
Потом через несколько часов возвращается: «Я пришел с подводой, хочу
взять вещи». — «Ты уходишь?» — «Да, ухожу насовсем. Помоги мне сложить
книжки». Я помогла. Отдала ему все, что он хотел взять. Да у нас тогда и
не было почти ничего.
...Потом еще наша квартирная хозяйка, говорила
мне: «Как же вы так его отпустили? И даже не плакали!» Вообще в нашем
доме потом долго не верили, что мы разошлись — никаких скандалов не
было, как же так?.. Но мне, конечно, долго было очень тяжело. Помню, я
все время лежала, со мной происходило что-то странное — мне казалось,
что у меня как-то разросся лоб, уходит куда-то далеко-далеко...».

Татьяна
Николаевна оставалась не просто одна, но без какой бы то ни было
профессии и даже без профсоюзной книжки, что поставило ее вскоре в
тяжелую материальную ситуацию — даже при эпизодической поддержке
Булгакова.

С Белозерской Булгаков поселился сначала в школе, где
преподавала сестра Булгакова Н.А. Земская, — на антресолях (похожих на
хоры) бывшей гимназии на Никитской, а вскоре арендует комнату.

В
один из дней кончавшейся зимы 1925-го он пришел в дом на Большой
Садовой, принес Татьяне Николаевне журнал «Россию» с началом его романа
"Белая гвардия". На первой странице она прочла — «Посвящается Любови
Евгеньевне Белозерской». «Я все-таки удивляюсь, — сказала я ему, —
рассказывала она много лет спустя, — «кажется, все это мы пережили
вместе... Я все время сидела около тебя, когда ты писал, грела тебе
воду. Вечерами тебя ждала...» А он сказал: «Она меня попросила. Я чужому
человеку не могу отказать, а своему — могу...» — «Ну, и забирай свою
книжку».
Совсем не склонная к театральным жестам, она, не сдержавшись, бросила журнал ему под ноги. Больше они не виделись…

…30
апреля 1925 года Булгаков регистрирует брак с Л. Е. Белозерской, о чем
сделана соответствующая отметка в его трудовой книжке (она сохранилась в
архиве). Жили весело; талантливые рассказы жены о Константинополе и
Париже будили воображение; писали вместе…
По забавному совпадению второй брак Булгакова (как и первый) тоже был заключен в апреле...

…Надо
сказать, что булгаковеды Любовь Евгеньевну не жалуют. Считается, что
она, не поняв в свое время, с кем свела ее судьба, слишком активно стала
выступать в роли "вдовы Булгакова" после смерти его третьей жены. Ей
ставят в упрек увлечение верховой ездой и автомобилями, парижский
кафешантан и чрезмерную общительность, практическую сметку и сексуальную
опытность.
Словом, дама еще та была. Как теперь сказали бы, — сексапильная!.. И толк в этих делах знала…

"Подавляет
меня чувственно моя жена, — записывает Булгаков в дневнике. — Это и
хорошо, и отчаянно, и сладко, и в то же время безнадежно сложно: Сегодня
видел, как она переодевалась. Жадно смотрел".

"Баба бойкая и
расторопная", как не без удовольствия констатирует Булгаков, Любаня
брала на себя и неприятные переговоры с издателями, профессионально
печатала на машинке и записывала под диктовку тексты ("не самый высший,
но все же акт доверия"). На годы их брака приходится и высший
прижизненный взлет славы Булгакова — прежде всего успех "Дней Турбиных"
во МХАТе, — и предельное чувство безысходности. (Наступило время, когда
произведения Булгакова попали под запрет, в газетах его ругали, на
работу не брали. Он начал сходить с ума: боялся темноты, сырости, боялся
выходить из дому.)

…Ее рассказы об эмиграции вошли в пьесу "Бег".
И
наконец, именно она была единственным свидетелем исторического
разговора Булгакова со Сталиным. Впрочем, тогда, весной 1930 года, у
Булгакова уже был роман с подругой Любы - Еленой Шиловской, женой
начальника штаба Московского военного округа.

…Но в конечном
итоге жена светская львица со своей неукротимой энергией и шумным
весельем начала его раздражать. Он встретил другую женщину.

…Зимой
1929 года, на масленицу, в одном из московских домов Булгаковы
познакомились с Еленой Сергеевной Шиловской, женой крупного
военачальника Е.А. Шиловского. Она стала бывать в их доме, подружилась с
Любовью Евгеньевной. Скоро у Булгакова возник тайный роман.
Всё-таки, как-то вот тянуло его к замужним женщинам…

…Но это уже другая, новая страница нашей беседы…

Наташа: «Вот интересно, наверное, в каждого из героев
писатели добавляют чуточку себя. Есть ли у Булгакова герой, в котором
наиболее узнаваем автор?»

Наташенька, по сути, всё
творчество, каждого Мастера от литературы (если это, конечно, настоящий
мастер) основывается на личностном материале. Если это пересказ чужих
чувств и мыслей, то это и будет выглядеть как одежда с чужого плеча.

Это
утверждение верно и в отношении Михаила Булгакова. Почти все
творчество Михаила Булгакова в какой-то степени
автобиографично.

(Есть интересная работа Виктора Лосева, которая
так и называется «Художественная автобиография Михаила Булгакова». Да и
рассказы жён писателя, всех трех, об этом явственно свидетельствуют… И
вообще, материалов в тему много…)

И в то же время, следует
признать, что строго автобиографических сочинений, из которых можно было
бы составить полное жизнеописание писателя, у Булгакова нет, ибо
художественный вымысел и неистребимая фантазия художника неизменно
присутствуют в его произведениях. Что, в общем-то вполне понятно,
закономерно и объяснимо.

Но есть произведения, содержащие некое
последовательное авторское художественное жизнеописание или, проще
говоря, художественный рассказ писателя о самом себе.
К таким
относятся рассказы цикла "Записки земского врача" и "Морфий". Там речь
идет о событиях, происходивших в 1916-1917 годах.
Это подтверждает и
Татьяна Николаевна Лаппа, первая жена писателя, которая (как известно…
и мы об этом достаточно подробно говорили) находилась рядом с
Булгаковым. И по времени все совпадает, поскольку к морфию Булгаков
пристрастился еще в Никольском, а в Вязьме его страдания стали
почти невыносимыми. И работа над рассказами (особенно работа по ночам)
была, видимо, связана с фиксацией наблюдений над самим собою.
Они
написаны и на основе дневника писателя, который он вел, надо
полагать, систематически и много лет. Таковыми являются и
"Необыкновенные приключения доктора", и "Записки на манжетах", и
"Богема"…
А вообще, тема, связанная с психологией наркомана, в течение нескольких лет разрабатывалась Булгаковым.

В
повести-романе "Записки покойника" с горечью и юмором рассказывается
о творческой и преимущественно театральной жизни писателя.
Да и
прототипом Мастера является, несомненно, сам автор. Впрочем, как и
прототипом Маргариты — третья жена писателя, Елена Сергеевна Шиловская.

Предыдущую беседу мы закончили тем, что…
…Зимой 1929 года,
на масленицу, в одном из московских домов Булгаковы познакомились с
Еленой Сергеевной Шиловской, женой крупного военачальника Е.А.
Шиловского. Она стала бывать в их доме, подружилась с Любовью
Евгеньевной. Скоро у Булгакова возник тайный роман.
…И это уже новая страница нашей беседы…



Рассказ
о МАРГАРИТЕ — Елене Сергеевне Булгаковой — тема заключительной нашей
беседы о женщинах в судьбе Михаила Афанасьевича Булгакова. Она была
женой и музой замечательного писателя и еще при жизни стала мифом. И что
однозначно — без нее не было бы и Маргариты (или она стала бы совсем
иной — в булгаковской героине запечатлены черты и судьба реальной,
любимой писателем женщины). Не будь ее забот, иначе сложились бы и жизнь
Булгакова, и судьба его литературного наследия.

И если кто не верит, что на свете есть настоящая, верная, вечная любовь — так вот же она, такая любовь!..
Елена и Михаил, Мастер и Маргарита, сотворили эту любовь, ставшую для многих символом сплетения необъяснимого и реального.
Вообще-то
Булгакову можно лишь по-доброму позавидовать в его «везении» во
взаимоотношениях с женщинами. В этом даже какой-то мистицизм
просматривается.
Беззаветно преданная, самоотверженная, безропотно сносившая все тяготы судьбы, — Татьяна Николаевна ЛАППА…
На удивление эффектная и практичная, сексапильная, "баба бойкая и расторопная», — Любовь Евгеньевна БЕЛОЗЕРСКАЯ.
И,
наконец, Елена Сергеевна ШИЛОВСКАЯ, вобравшая в себя все достоинства
предыдущих жён писателя, но, несомненно, обладавшая и множеством своих…
присущих именно ей…

«...Маргарита была женою очень крупного
специалиста, к тому же сделавшего важнейшее открытие государственного
значения. Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену..."
М. Булгаков, "Мастер и Маргарита"

Теперь уже о том, что Елена Сергеевна Булгакова была прообразом
Маргариты, пожалуй, знают решительно все. Некоторые слышали и о том, что
до этого она была замужем за видным военным ученым, генералом
Шиловским…
Любовная история Булгакова и Елены Шиловской звучала бы
банально, если бы семейное благополучие жены генерал-лейтенанта Евгения
Александровича Шиловского было только видимым, так сказать, показным… не
настоящим, а, скажем, ханжески скрывающим от общества правду о
несчастной женщине с богатым внутренним миром, живущей с нелюбимым. Так
ведь бывает?.. И не так уж редко…

Но всё было как раз наоборот.
Она была счастлива. Любила (!) мужа. Обожала детей. Больше того, счастью
этой семьи предшествовал романтический сюжет. Командующий 16-й армией
красных Евгений Шиловский был настолько влюблен, что отбил жену у своего
адъютанта Юрия Неелова, с которым Елена Сергеевна, урожденная Нюрнберг,
была обвенчана в декабре 1918 года.

«Муж ее был молод, красив, добр, честен...», — сказано в романе о Маргарите. Именно таким был Шиловский.

Первым
мужем Елены Сергеевны (так сказать её ранняя любовь) был сын последнего
великого русского трагика и вождя анархистов Мамонта Дальского. После
революции служил в подчинении у Шиловского. Был он штабс-капитаном
царской армии, потом перешел к красным и стал командармом, а первый муж
бабушки являлся его подчиненным. Уводить жену у младшего по званию,
конечно же, дурной тон, но Шиловский очень сильно влюбился. Да и Елена
Сергеевна полюбила этого далеко еще не старого бравого генерала. И она
оставила мужа. Они переехали в Москву, у нее родился сын, потом второй… и
Елена Сергеевна с головой ушла в заботы о детях. Шиловский считался
видным военспецом, занимал высокий пост и был очень обеспеченным
человеком. А Елена Сергеевна стала одной из самых ярких светских дам
советской Москвы. Для этого у нее были все основания.

Родом она
была из Риги, ее девичья фамилия Нюренберг. Ее родители немецких кровей:
мать до революция была домохозяйкой, отец — служащим. Они дали дочери
прекрасное образование: Елена Сергеевна в совершенстве владела тремя
языками и была великолепно воспитана. К тому же она была человеком
совершенно необыкновенного обаяния. Ее жизни могли бы позавидовать
многие — дом, где жила вся верхушка РККА, от Уборевича до Тухачевского,
приемы, успешная карьера мужа... Елена Сергеевна пользовалась большим
успехом у мужчин. Злые языки говорили даже, что одного сына она родила
от импозантного красавца, очень даже неравнодушного к женскому полу,
другого генерала Красной Армии — Тухачевского.

…А тем не менее,
военная карьера мужа складывалась более чем успешно. Был он заместителем
начальника Академии Генштаба… Затем стал ее начальником, а перед войной
некоторое время — возглавлял Генеральный штаб.

Да и человеком-то
генерал-лейтенант Евгений Александрович Шиловский был доброжелательным и
очень порядочным. В конце войны ему присвоили генерал-полковника и
назначили на должность, где он должен был подписывать смертные
приговоры. Так ведь отказался?! И был разжалован в генерал-майоры,
отстранен от военной оперативной работы и отправлен преподавать в
Академию Генерального штаба. Правда, там он опять получил
генерал-лейтенанта и проработал в Академии уже всю оставшуюся жизнь.

И
еще один штрих к портрету Шиловского. Он принадлежал к старинному
княжескому роду. Вы только представьте: двадцатые годы, молодой красный
генерал планирует войну против мирового капитала, а в Рязанской губернии
стоит его бывшая усадьба, и в доме висит княжеский герб! Уже после
войны Евгений Александрович вместе с сыном приехал в бывшее имение
(просто так, посмотреть, что там происходит), и колхозники начали ломать
шапки:
— Молодой барин приехал!..
А ведь столько лет прошло! Как же глубоко в души, поры кожи людей въелось это рабское почитание бар?!..

…Да,
так вот… Брак Евгения Александровича и Елены Сергеевны был
действительно удачен. Но произошло невероятное! Елена Сергеевна бросает
семью и идет на все условия мужа. Они делят детей — старший остается с
ним, младший — у Елены Сергеевны. Представляете, чего это ей стоило!
Ведь детей она любила просто фанатически!...

И вот… с восьмилетним ребенком она уходит к бедняку, не имеющему даже своей квартиры?!..

"Любовь
выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и
поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский
нож!"
М. Булгаков, "Мастер и Маргарита".

Конечно, Елена Сергеевна знала Михаила Афанасьевича (как начинающего, но очень популярного писателя) и до их знакомства.
Когда
они познакомились, то буквально через день поехали кататься на лыжах — и
завязался роман. Муж об этом узнал и потребовал, чтобы их встречи
прекратились. Они расстались, встретились только через полтора года — и
поняли, что жить друг без друга не могут.

Это вот сейчас, как
говорится, всем известно, что Михаил Афанасьевич гений, но в двадцатые
годы об этом можно было только догадываться. Печатали его очень мало и
неохотно, его пьесы запрещались к показу… А у мужа было решительно все —
и прекрасная внешность, и ум, и положение. Чем же Булгаков побил эту
карту?..

Скорее всего, Елена Сергеевна почувствовала его
гениальность. А как он умел ухаживать!.. Он ее веселил. Это продолжалось
всю жизнь — Михаил Афанасьевич писал ей уморительные записочки, рисовал
карикатуры, вырезал из газет фотографии, переклеивал их и комбинировал
со смешными комментариями. Он замечательно рассказывал анекдоты и умел
быть душой компании — к ним постоянно приходили гости. Сначала был
стол-фуршет, затем Булгакова просили почитать. И все сидели пол ночи,
слушая то, что он сегодня написал.

Но всё это было потом — а
тогда, зимой 1929 года, на блинах (или на Масленице) советская
гранд-дама встретилась с нищим писателем — и у обоих переломилась
жизнь...
Очевидно, дело в том, что любовь рациональному объяснению не подлежит.

Елена
Сергеевна ушла от мужа — и ей стало очень непросто жить. Ей пришлось
заниматься бытом. И она безропотно несла свой крест. Она свыклась с этим
так, что служение Михаилу Афанасьевичу стало смыслом ее жизни.

…Ходили
слухи даже о якобы имевшем место объяснении Шиловского и Булгакова, о
вынутом револьвере, о том, что выстрелить Евгению Александровичу
Шиловскому помешало только то, что Елена Сергеевна была рядом, за
деревьями...

Сама Елена Сергеевна рассказывала, что муж сказал ей: "Я убью его". Впрочем, скорее всего, слухи есть слухи…
Доподлинно известно, что они продолжали общаться и после развода, ее старший сын все время был в доме Булгакова, с матерью.
Но Булгаков и Шиловский между собой не общались. Тот так и не смог простить обиды.
Тяжело
больной писатель (а умирал он мучительно) умолял жену прекратить его
муки… Чтобы она попросила у бывшего мужа револьвер. Но вынужден был
испить горькую чашу страданий до дна…

"...Мастер и незнакомка полюбили друг друга так крепко, что стали совершенно неразлучны".
М. Булгаков, "Мастер и Маргарита"

В
их жизни было так много общего, что кажется, будто Булгаков и Елена
Сергеевна прожили вместе всю жизнь. А ведь их брак был короток... Они
жили вместе около восьми лет. Познакомились в 1928-м, поженились в 32-м,
а в 40-м году он умер.
Это был самый насыщенный период в жизни
Елены Сергеевны: Булгаков писал, а всем остальным — переговорами с
театрами, редактурой, печатанием — занималась она. Благодаря этому
Михаил Афанасьевич освободился от рутинной работы, которой терпеть не
мог.

Булгаков был не только гениальным писателем, но и хорошим
врачом. Он прекрасно понимал, что с ним сделает болезнь. Михаил
Афанасьевич практически предугадал дату своей смерти и подробно описал
жене то, что с ним будет дальше:
— Готовься, ты со мной будешь мучиться. Сначала у меня пропадет зрение, затем начнутся провалы в сознании...
Потом были страшные тридцать девятый и сороковой годы.

Булгаков
умер 4 марта 1940 года. Когда он еще был в сознании, но понимал, что
умирает, попросил найти и привести к нему Тасю. Может хотел попросить у
нее прощения?.. Но Таси в Москве давно не было...

…Он умирал,
впадал в беспамятство, снова приходил в себя и в минуту просветления
сказал, что все, что он написал, было сделано ради Елены Сергеевны:
— Я жалею только о том, что мои книги никто не прочтет.
И она ответила:
— Я обещаю тебе, что твои произведения будут напечатаны.

Тогда
это казалось совершенно несбыточным даже ей самой. Булгаков находился
под запретом, даже самые близкие люди говорили, что его никогда не будут
печатать.
Но обещание, тем не менее, сбылось. И сбылось, во многом, благодаря Елене Сергеевне.
Она
посвятила свою жизнь тому, чтобы произведения Булгакова увидели свет, а
как ей это удалось, не знает никто. Были длительные переговоры,
встречи, обещания. Немного надежды — и провал. А затем все начинается
снова.

В ее доме бывал весь МХАТ, от Качалова до Софьи
Станиславовны Пилявской — с ней она дружила до последних лет жизни.
Здесь бывали Паустовский, Симонов, Ахматова, Раневская, Рихтеры,
Солженицын... Все они потихонечку ей помогали — и в шестидесятые годы
вышел первый булгаковский сборник. Более счастливого человека, чем Елена
Сергеевна, невозможно было найти!

А в шестьдесят шестом году случилось невероятное — удалось напечатать "Мастера и Маргариту" в журнале "Москва".
Елена
Сергеевна тогда уже была больна и не вставала с постели. Но даже с
очень высокой температурой, временами впадая в беспамятство, она
редактировала "Мастера и Маргариту". Для этого ей даже не были нужны
рукописи Михаила Афанасьевича — она знала роман практически наизусть.
Журнальный вариант романа имел многочисленные цензорские купюры. А полный текст книги вышел только в семидесятые…

…Жить
Елене Сергеевне было не на что. Она работала машинисткой, выйдя на
пенсию, занималась переводами. В серии "Классики мировой литературы" был
напечатан роман Жорж Санд — его переводила она. По действовавшему тогда
наследственному праву авторский гонорар можно было получать в течение
двадцати пяти лет после смерти писателя. Булгаков умер в сороковом,
издавать его стали в середине шестидесятых…
Следовательно — всё… С гонорарами проехали…

"...Я позволю себе смелость посоветовать вам, Маргарита Николаевна, никогда и ничего не бояться".
М. Булгаков, "Мастер и Маргарита"

Многие считали, что в Елене Сергеевне было то же мистическое начало, что и в булгаковской Маргарите...

Литературный
критик, литературовед, прозаик, мемуарист, академик РАО, доктор
филологических наук Владимир Яковлевич Лакшин, который в 1960-е годы был
первым заместителем главного редактора журнала «Новый мир», вспоминал,
как он позвонил Елене Сергеевне по телефону ранним утром, боясь
разбудить, и сказал, что ей надо срочно прийти в издательство — есть
возможность напечатать какую-то из вещей Михаила Афанасьевича. Он
положил трубку, и через пятнадцать минут Елена Сергеевна появилась у
него в кабинете — накрашенная и свежая.
— Как же вы так быстро до меня добрались?
— На метле.

Она
шутила (а может, и не шутила?), что у нее есть прямой контакт с
покойным Михаилом Афанасьевичем. По вечерам Елена Сергеевна рассказывала
ему о том, что сделала за день, какие были новости, чего она ждет от
будущего. Спрашивала у него советов — и была уверена, что получает
ответы. Самое удивительное то, что они часто сбывались.

Елена
Сергеевна была глубоко убеждена в том, что зло наказуемо — и с людьми,
обращавшимися к наследию Михаила Афанасьевича с нечистыми намерениями,
действительно происходили странные вещи. У них пропадали рукописи, они
проезжали те остановки, где у них были назначены важные встречи. Это
продолжается и по сей день...

…Кстати, к экранизациям Булгакова
Елена Сергеевна относилась весьма скептически. Ей не нравилось, что
кто-то будет вторгаться в его произведения, изменять текст.

А я вот подумал: мы ведь ни словом не обмолвились об экранизации произведений Булгакова. Может, обратимся к этой теме, друзья?..

С предыдущей женой Михаила Афанасьевича Елена Сергеевна общалась, хотя отношения эти нельзя было назвать теплыми.

Ведь главной музой Михаила Афанасьевича каждая из них считала именно себя. Однако похоронена вместе с ним была Елена Сергеевна…

…Она умерла в семидесятом году и лежит рядом с ним, а над ней цветут ее любимые красные цветы...

P.S.
Тася вышла замуж за адвоката Кисельгофа, доброго знакомого Булгакова.
Она дожила до 90 лет и умерла в 1982 году в Туапсе. Любаня стала
великолепным редактором и помогала академику Тарле в работе над книгой о
Наполеоне. Воспоминания о Булгакове она начала писать с некоторым
запозданием, после смерти Елены Сергеевны в 1970-м. А сама дожила до
1987 года. Но, конечно, главной вдовой считается Елена Сергеевна — Лена,
Люся, Люсетта, которая действительно очень много сделала для
литературной славы мужа. И "светлой королевой Марго" из закатного
булгаковского романа останется именно она.

Михаил Булгаков и кино

Ровно
120 лет назад в Киеве на свет появился один из самых знаменитых русских
писателей XX века Михаил Булгаков. Сегодня вспомним экранизации его
произведений.

…Впервые Булгакова экранизировали
через 30 лет после его смерти. В 1970-м вышла картина "Бег", которую уже
упомянул Серега. Это не непосредственная экранизация пьесы "Бег", а
скорее произведение по мотивам произведений М.А. Булгакова «Бег», «Белая
гвардия» и «Чёрное море»... Это картина о гражданской войне, а также о
жизни русских эмигрантов за рубежом.
Режиссерам Алову и Наумову
приходилось идти и на, прямо скажем, вольности по отношению к
произведениям Булгакова. Мудрый и благородный Фрунзе — это для
Булгакоыва было бы уж слишком… Но, создатели ленты оказались в
безвыходном положении — без Фрунзе не было бы фильма.
Серега
проиллюстрировал картину одним из прекраснейших эпизодов с участием
прекраснейших актеров. Ульянов — генерал Чернота — это шедевр актерского
искусства в кино!..

…Еще через год легендарный польский режиссер
Анджей Вайда экранизировал библейскую часть романа "Мастер и
Маргарита". Так появилась лента "Пилат и другие". Действие перенесено в
современность. Например, Левий Матвей — это тележурналист, который
делает репортаж с Голгофы. А Иуда Искариот доносит на Иешуа по
телефону-автомату; когда он кладёт трубку, из автомата выпадают тридцать
сребреников. Свой крёстный путь Га-Ноцри проходит по улицам
Франкфурта-на-Майне. Нормально… Увидел бы подобное Булгаков!..

…В
1972-м вышла первая полная экранизация "Мастера и Маргариты" — на этот
раз итальянская. К слову, это единственный фильм, где прекрасная Марго —
блондинка. Ее сыграла актриса Мимзи Фармер.

…На следующий год и
советский кинопром добрался до Булгакова. Леонид Гайдай экранизировал
пьесу Михаила Афанасьевича "Иван Васильевич". Так появился фильм "Иван
Васильевич меняет профессию". Главные роли в нем исполнили Александр
Демьяненко, Леонид Куравлев, Юрий Яковлев. Кстати, актерский состав мог
быть совсем иным. На роль Ивана Васильевича претендовали Юрий Никулин,
Георгий Вицин и Евгений Лебедев, а на роль Милославского Георгий Юматов,
Сергей Никоненко и Георгий Бурков. В зарубежном прокате комедия,
кстати, называется "Иван Грозный: Назад в будущее".

…Италии, к слову, Булгаков пришелся по душе — в 1975-м итальянцы экранизировали "Собачье сердце".

…Но
самой знаменитой у нас в стране, да и в мире, остается фильм Владимира
Бортко с Владимиром Толоконниковым (Шариков) и Евгением Евстигнеевым в
роли профессора Преображенского. Она вышла на телеэкраны в 1988-м. И
фильм тут же разнесли на цитаты…
Вот и Олюшка привела наглядный тому пример - великолепные цитаты из этого произведения.

…"Мастера
и Маргариту" в 1980-х тоже экранизировали — теперь уже поляки. Они
сделали из романа сериал. Также через почти 20 лет поступили и русские.
Владимир Бортко снял сериал, получивший весьма неоднозначные отзывы. У
него в Маргариту перевоплотилась Анна Ковальчук, в Мастера — Александр
Галибин, в Воланда — Олег Басилашвили. Коровьева великолепно сыграл
Александр Абдулов, а Бездомного — Владислав Галкин. Иешуа стал Сергей
Безруков, а Пилатом — Кирилл Лавров.
Не знаю, как вам, а мне больше всего в этом фильме понравился Владислав Галкин (поэт Бездомный).

…Есть
в русском кинофонде и полнометражная экранизация культового романа.
Съемки завершены в 1994-м. Но свет она так и не увидела — из-за проблем
творческой команды с продюсерами. Сегодня картина Юрия Кары обросла
множеством легенд и слухов. Но, несмотря на это, некоторые киноманы
считают Анастасию Вертинскую лучшей Маргаритой.
Актерский же состав картины, надо сказать, был тоже звездным. Достаточно только назвать:
Виктор
Раков — Мастер, Анастасия Вертинская — Маргарита, Валентин Гафт —
Воланд, Александр Филиппенко — Коровьев-Фагот, Владимир Стеклов —
Азазелло, Виктор Павлов — Кот Бегемот, Александра Захарова — Гелла,
Михаил Ульянов — Понтий Пилат, Сергей Гармаш — Иван Бездомный, Борислав
Брондуков — Варёнуха…
Как уже было сказано, долгое время прокат
фильма был запрещён по тем или иным причинам. В России состоялось
несколько показов фильма на кинофестивалях и других площадках.
17
января 2011 года в Cанкт-Петербурге (а затем и в Москве) состоялся
премьерный показ фильма; зрителям была продемонстрирована двухчасовая
версия.
Премьера картины на широком экране в СНГ состоялась 7 апреля
2011 года. Киноверсия фильма имеет продолжительность 125 минут,
продолжительность режиссёрской версии 3 часа 20 минут (200 минут).
И
опять же… не знаю, как вы, а я смотрел и сериал Владимира Бортко и
картину Юрия Кары. И вторая работа (а по времени создания — она первая)
мне понравилась больше. И Анастасия Вертинская в роли Маргариты очень
убедительна.

…Булгаков в гораздо большей степени "театральный"
автор. В МХТ уже не первый год с успехом идет спектакль "Белая гвардия".
Кстати, этот роман жил и на экране — например, есть советский сериал
1976-го года "Дни Турбиных" с Андреем Мягковым в одной из главных ролей.
А в 2011-м (как обещается) готовится выход фильма "Белая гвардия"
Сергея Снежкина. В картине мы увидим Сергея Гармаша, Константина
Хабенского и даже Федора Бондарчука.

…Существуют и другие фильмы по Булгакову — например, "Роковые яйца" 1995-го года с Олегом Янковским в главной роли.

…Однако
по-настоящему масштабный проект по произведению Михаила Афанасьевича
"Морфий" создал в 2008-м скандальный режиссер Алексей Балабанов.
Сценарий ему помогал еще при жизни писать Сергей Бодров-младший. Фильм
получился довольно жестким (в духе Балабанова), но получил скорее
положительные отзывы.

…Впереди (по крайней мере, в обозримом
будущем) пока всего один проект по Булгакову — это уже упомянутая выше
"Белая гвардия". Однако к этому автору кино вряд ли когда-то потеряет
интерес — уж слишком у него интригующие и фактурные произведения.
Говорили даже, что Голливуд подумывает о дорогой экранизации "Мастера и
Маргариты". Даже называли имена потенциальных участников проекта — Мэтт
Дэймон, Джонни Депп и другие. Было бы здорово, если этот фильм
действительно когда-нибудь сняли…

Булгаковский какой-то у нас МАЙ получился…
Оно
и понятно, Михаил Афанасьевич БУЛГАКОВ, одна из самых замечательных
фигур, чьи юбилеи приходятся на нынешний МАЙ. Но ведь не единственная?..
Может, о ком вы хотели бы еще поговорить?.. Неделя весны у нас в запасе. А за неделю мы еще кое-чего сможем…


Пробежимся бегло по МАЮ…

3 мая - 60 лет со дня рождения Татьяны Никитичны Толстой
(1951), русской писательницы. «Толстая» она не по линии «Льва
Николаевича», а по линии «Алексея Николаевича». Написала большое
количество рассказов и роман «Кысь».
Толстую относят к «новой волне» в
литературе, называют одним из ярких имен «артистической прозы»,
уходящей своими корнями к «игровой прозе» Булгакова, Олеши… Впрочем,
отношение к ней и ее творчеству и читающей публики и литературоведов
далеко неоднозначно. Имеется немало и критических отзывов…

5 мая - 165 лет со дня рождения Генрика Сенкевича (1846-1916), польского писателя.
Еще
при жизни стал одним из самых известных и популярных польских писателей
в Польше и за рубежом. После трилогии «Огнём и мечом», «Потоп», «Пан
Володыёвский» стал польским писателем с самыми высокими заработками (за
право издания трилогии в течение 20 лет получил от издателя 70 тысяч
рублей).
Кстати, Нобелевская премия по литературе, 1905, «за выдающиеся заслуги в области эпоса».

155 лет со дня рождения Зигмунда Фрейда (1856-1939), австрийского врача и психолога.
Ну, Фрейда мы уже помянули…

150 лет со дня рождения Рабиндраната Тагора (1861-1941), индийского писателя, поэта и общественного деятеля.
Он
стал первым среди неевропейцев, кто был удостоен Нобелевской премии по
литературе (1913). На Западе Тагор больше известен как поэт.
…главное
значение Тагора состоит в том импульсе, который он дал всему течению
культурного и духовного развития Индии… Он дал индийцам веру в свой язык
и в свое культурное и интеллектуальное наследие.
Есть мнение, что
популяризации творчества на Западе мешало относительно небольшое
количество качественных переводов, иные же не передавали всего
первоначального смысла и красоты строк. И действительно, на Западе его
читали не очень многие…

11 мая 105 лет со дня рождения Веры Казимировны Кетлинской (1906-1976), русской писательницы.
Лауреат
Сталинской премии третьей степени (1948). А что? В те времена довольно
таки высокая награда. Да и 25 тысяч на дороге не валяются. (Сталинская
премия первой степени составляла 100 тысяч рублей, второй степени — 50
тысяч.)
Наиболее известные произведения: «Мужество» (1938) — о
строителях Комсомольска-на-Амуре, «В осаде» (1947) — о блокадном
Ленинграде. И язык, и сюжет, — всё заслуживает внимания. Да только вряд
ли кому сегодня придет в голову читать Кетлинскую. (Кроме
литературоведов, разве что, изучающих определенные периоды литературного
процесса.)

125 лет со дня рождения Григория Адамова (Григория Борисовича Гибса) (1886-1945), русского писателя-фантаста.
Самое
известное произведение Адамова — роман «Тайна двух океанов» (1938;
1939), повествующий о плавании из Ленинграда во Владивосток «чуда
советской науки и техники» — подводной лодки «Пионер». Как и большинство
предвоеннных произведений, роман выдержан в духе времени:
шпион-предатель среди экипажа, борьба с «агентами империализма»,
успешное выполнение приказов партии и правительства, популярные лекции
по науке и технике… Словом, полный «джентльменский набор», свойственный
литературным произведениям своего времени.

19 мая 100 лет со дня рождения Макса Фриша (1911-1991), швейцарского писателя и драматурга.
Среди
наиболее известных произведений — роман «Назову себя Гантенбайн». Читал
как-то в «Иностранке…». Весьма интересное чтиво… Своеобразное и
оригинальное… При желании можете прочесть.
Затрагиваются вопросы
морали, мировой ситуации в сфере политики и экологии. Всплывает и тема
смерти. Скажем так… Один человек ошибочно считает, что жить ему остается
один год. Как меняется его жизнь в связи с этим заблуждением? Другой
читает в газете собственный некролог. Для всех и даже для себя он мертв,
поскольку присутствует на собственных похоронах. Что остается от его
судьбы, жизни, связей, роли, которую он привык играть? Что остается от
него самого? Кто он теперь?
Философские вопросы…

20 мая 120 лет со дня рождения Льва Владимировича Никулина (1891-1967), русского писателя.
Лауреат Сталинской премии третьей степени (1952). За роман «России верные сыны».
Честно говоря, не читал…

…Мы
уже отмечали МАРТ как месяц, насыщенный датами и юбилеями, связанными с
кинематографом. В какой-то степени это характерно и для МАЯ.
90 лет со дня рождения Григория Наумовича Чухрая (1921-2001),
советского кинорежиссера. Интереснейший, талантливейший режиссер. Его
работы нашли и международное признание даже в то время, когда
международная общественность не больно-то жаловала советское искусство.
Григорий Чухрай и сегодня известен не только киноманам и специалистам
кино. Полагаю, многие из вас помнят его фильмы:
* 1956 — Сорок первый
* 1959 — Баллада о солдате
* 1961 — Чистое небо
* 1964 — Жили-были старик со старухой
* 1977 — Трясина
* 1980 — Жизнь прекрасна
* 1984 — Я научу вас мечтать
Ну,
уж «Балладу о солдате» с Владимиром Ивашовым и «Чистое небо» с Евгением
Урбанским, пожалуй, знают все… К тому же, и Урбанский, и Ивашов —
актеры драматической судьбы, так и не успевшие полно реализовать себя в
кино. (Урбанский погиб при съемках вообще в 33, а Ивашов хоть и дожил до
55, но так и не смог приспособиться к условиям новой жизни в начале
1990-х… Да разве он один?..)

25 мая 70 лет со дня рождения Олега Ивановича Даля (1941-1981), советского актера.
Вот и еще один талантливейший актер театра и кино с трагической судьбой!
Олег Даль создал более сорока ролей в кино. И каждая — узнаваема… своеобразна…
Самой
значительной его работой в кино считается фильм «Отпуск в сентябре»
(по пьесе Вампилова «Утиная охота», 1979). К сожалению, картину тогда
посчитали упаднической и до широкого проката не допустили. «Отпуск в
сентябре» вышел на телевизионные экраны только в июне 1987 года. Актера
уже не было в живых.
Он просто скоропостижно скончался во сне «от
остановки сердца». Тот, кому довелось хоть раз в жизни побывать на
Ваганьковском кладбище в Москве, думаю, не прошел без внимания мимо
могилы этого замечательного актера.

27 мая День библиотек. Не забудьте поздравить своих знакомых — библиотекарей.

28 мая 125 лет со дня рождения Владислава Фелициановича Ходасевича (1886-1939), русского поэта Серебряного века.
Кстати, весьма интересный (хоть и мало кому сегодня известный) поэт русского символизма.
Еще
с юных лет Ходасевич наблюдал расцвет символизма, он воспитался на
символизме, рос под его настроениями, освещался его светом и связывается
с его именами. Понятно, что молодой поэт не мог не испытывать его
влияния. «Символизм и есть истинный реализм. И Андрей Белый, и Блок
говорили о ведомой им стихии. Несомненно, если мы сегодня научились
говорить о нереальных реальностях, самых реальных в действительности, то
благодаря символистам» — говорил он. Ранние стихи Ходасевича
символизмом пропитаны и зачастую отравлены.
И все же Ходасевич всегда стоял особняком. У него было два кумира. Он говорил: «Был Пушкин и был Блок. Все остальное — между!»
Чувство
безнадёжной чужеродности в мире и непринадлежности ни к какому лагерю
выражено у Ходасевича ярче, чем у кого-либо из его современников. Он
смотрел на мир трезво, холодно и сурово. И оттого чувство сиротства,
одиночества, отверженности владело им уже в 1907 г.:

Кочевий скудных дети злые,
Мы руки греем у костра...
Молчит пустыня. В даль без звука
Колючий ветер гонит прах, –
И наших песен злая скука
Язвя кривится на губах.

…В
советский период поэзия Ходасевича начинает все больше приобретать
характер классицизма. Стиль Ходасевича связан со стилем Пушкина. Но к
классицизму он пробился через все символические туманы, не говоря уже о
советской эпохе.

И каждый стих гоня сквозь прозу,
Вывихивая каждую строку,
Привил-таки классическую розу
К советскому дичку.

Есть
у него и лирика… яркий, пронзительный стих, есть и поэзия гражданского
звучания, в хаосе темных видений он ловит предвестие гибели,
всеевропейской, а может быть, и мировой катастрофы. Но те, кому эта
катастрофа грозит, сами не знают, в какой тупик летит их жизнь…

…Наверное, лучше всего общее впечатление от его стихов для меня заключено в этих его строках:

Как больно мне от вашей малости,
От шаткости, от безмятежности.
Я проклинаю вас — из жалости.
Я ненавижу вас — из нежности.

…В
России XX в. трудно найти поэта, который бы так трезво, так брезгливо,
с таким отвращением взирал на мир — и так строго следовал в нем своим
законам, и литературным, и нравственным. «Я считаюсь злым критиком, —
говорил Ходасевич. — А вот недавно произвёл я „подсчёт совести“, как
перед исповедью… Да, многих бранил. Но из тех, кого бранил, ни из одного
ничего не вышло».

Впрочем, в Инете есть его стихи (хотя бы в
известной библиотеке Максима Мошкова) Есть и публикации о нем… Если кого
заинтересует, можете обратиться.

---

...Нет,
что ни говорите, а есть что-то неуловимое колдовское, мистическое в
Булгакове и его произведениях! Никах не хочет меня отпускать эта тема. Я
уже и попытку предпринял к тому, чтобы переключиться на нечто иное, да
вот, видишь ли… никак!..
Вновь перечитал многое из
Булгакова и о Булгакове, покопался в инете, вновь фильмы посмотрел… и
«Мастера…» (особенно версию Юрия Кары с Маргаритой — Вертинской), и
совершенно потрясающий «Морфий», и «Собачье сердце»…

Многие из
форумчан отмечали фильм «Собачье сердце». И вряд ли не обратили внимание
на песни из этого кинофильма. Это песни-пародии на песни тех времен. Да
такие точные в своем попадании, что просто вызывают восхищение! (Это
небезызвестный Юлий КИМ постарался.) Вот «Песня красноармейцев»…

* Чу-чу-чу! Стучат, стучат копыта.
Чу-чу-чу! Ударил пулемет!
Белая армия наголову разбита,
А Красную армию никто не разобьет!

…Полагаю, вы помните эту песню, которую распевают марширующие красноармейцы?

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]

Не могу удержаться от того, чтобы не привести полностью текст песни-пародии, звучащей в фильме:

Эх, ты наша доля,
Мы вернулись с поля,
А вокруг гуляет недобитый класс.
Эх, скажи-ка, дядя,
Для народа ради
Никакая контра
Не уйдёт от нас.
Чу-чу-чу, стучат, стучат копыта
Чу-чу-чу, ударил пулемёт.
Белая гвардия наголову разбита,
А Красную армию никто не разобьет!
Белая гвардия наголову разбита,
А Красную армию никто не разобьет!

В
этой такой смачной песне-пародии очень узнаваема известная песня «Белая
Армия, чёрный барон»! (Впрочем, как и некоторые другие, этой же
тематики.) Песня та была написан в годы Гражданской войны неким поэтом
Павлом Григорьевым (Горинштейн). В ней, в частности, имелись такие
строки:

Мы раздуваем пожар мировой,
Церкви и тюрьмы сравняем с землёй.
Ведь от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней!

Так пусть же Красная
Сжимает властно
Свой штык мозолистой рукой,
С отрядом флотских
Товарищ Троцкий
Нас поведёт на смертный бой!

Что
тут скажешь?!.. Чудовищная поэзия!.. и по форме и по содержанию… Песню
эту (естественно, в несколько подчищенном варианте) можно и сегодня
слышать в качестве образца песен гражданской войны.
Еще один пример песен гражданской войны — «Смело мы в бой пойдем…»
Ну, помните, наверное?..

Слушай, рабочий,
Война началася:
Бросай свое дело,
В поход собирайся!

Рвутся снаряды,
Трещат пулеметы,
Но их не боятся
Красные роты.

Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И, как один, умрем
В борьбе за это…

Особенно "умиляет" это "...за ЭТО"! За какое "ЭТО"?!.. И что оно такое, это - "ЭТО"?..
По
художественному уровню это нисколько не лучше песни Григорьева. Но мало
кому ведома история этой песни. Мелодия восходит к популярному романсу
«Белой акации гроздья душистые». Мелодию романса использовали при
создании воинской песни еще Первой мировой войны “Слышали, деды – война
началася”. Кстати, добровольцы армии генерала А.И. Деникина, переделав и
дополнив куплеты песни, сделали ее гимном Добровольческой армии.

Слышишь, гвардеец? - война началася,
За Белое Дело, в поход собирайся.
Мы смело в бой пойдём за Русь Святую,
И, как один, прольём кровь молодую.

Рвутся снаряды, трещат пулемёты,
Скоро покончим с врагами расчёты.
Мы смело в бой пойдём за Русь Святую,
И, как один, прольём кровь молодую.

Русь наводнили чуждые силы,
Честь опозорена, храм осквернили.
Мы смело в бой пойдём за Русь Святую,
И, как один, прольём кровь молодую.

Узнаете?..
Как в деникинской Добровольческой, так и в Красной Армии особо не
заморачивались по поводу художественности текстов песен. Вот почему
песни-пародии, звучащие в фильме «Собачье сердце» так удачны. Они ведь
(при определенных обстоятельствах) действительно могли бы быть
использованы в те годы…
Тут важна была, так сказать, "идейная направленность текстов"…

Есть
в фильме еще одна песня, которую Юлий Ким создал как пародию на
«псевдовысокохудожественность» так называемых «революционных песен»,
широко распевавшихся в те времена.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]

Или вот ее полный вариант:

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]

Вот текст этой песни полностью:

Суровые годы уходят
Борьбы за свободу страны.
За ними другие приходят
Они будут тоже трудны.

Промчалися красные грозы,
Победа настала кругом(!)
Утрите суровые слёзы
Пробитым в боях рукавом.

Но нету время
Рыдать, рыдать, когда
Сменим мы стремя
На сталь, на сталь труда.

На все вопросы
Один, один ответ!
И никакого другого нет!

…Ну, что тут скажешь?..

…А далее в фильме профессор Преображенский произносит фразу, ставшую крылатой:
* — … Ну теперь, стало быть, пошло. Пропал дом. Все будет как по
маслу: вначале — каждый вечер — пение, затем в сортирах замерзнут трубы,
потом лопнет паровое отопление и т.д…

Специфика наших «майских бесед» — Николай Гумилев, Анна
Ахматова, Михаил Булгаков — к тому же, упомянутые Вера Кетлинская (105
лет со дня рождения) и Лев Никулин (120 лет со дня рождения) побудили во
мне желание поговорить о советской литературе. Ну, хотя бы о некоторых
её аспектах.

А еще (и более того) в моих намерениях меня укрепила Еленка своим материалом о Булгакове и Дунаевском.
Там рассказывается о том, как Михаил Афанасьевич предложил Исааку
Осиповичу совместную работу: создать оперу по рассказу Мопассана. И
Дунаевский, проявивший было живой интерес к этой идее, попросту говоря
«продинамил» Булгакова.
И вот вопрос: «почему же
Дунаевский охладел к опере? — Страх! Его останавливал страх. Дунаевский
растерялся, реально осознав, что сочиняет музыку для сюжета из
иностранной жизни. Он отчетливо представлял, как к этому отнесется
Сталин.
Страх обуревал душу Дунаевского при мысли о том, что в один
момент он может потерять все, чего добился, и быть растоптанным
государственной машиной. Захотелось жить спокойно...»

Казалось
бы, с чего это так волноваться Дунаевскому? Ведь всюду поют его песни
из кинофильмов, он первым из композиторов награжден орденом… его именем
назван теплоход… Оказывается, и у Дунаевского были завистники, были
враги. В том числе и враги из Союза композиторов, которые не могли
смириться с его популярностью.

И снова вспоминается Людмила
Гурченко с её: «Успех никогда не прощают. Об этом нельзя никогда
забывать…» Но кроме обычной человеческой зависти (ну, что тут поделаешь…
есть такой древний как сам мир человеческий порок) был еще и
всепоглощающий страх «быть растоптанным государственной машиной». Да и,
прямо скажем, тем, кто был обласкан советским режимом, было и что
терять…

К тому же, книгу интересную прочел литературоведческой тематики.
«Перпендикуляр»
называется, Михаила Веллера. А в ней статья имеется «Литература
Советской империи». Основные мотивы этой книги выдались мне такими, что
были бы интересны и вам, друзья мои…
…Такое вот, несколько затянутое вступление. Но вы уж знаете мои недостатки?..

...Но
начать беседу я хотел бы не с литературных сюжетов (в строгом смысле), а
с разговора об искусстве советских времен. об отношении власти к
интеллигенции вообще и к людям искусства в частности.
Некогда анекдот в ходу был, как первое советское правительство ходит по выставке современной живописи.
И вот «Ленин спрашивает у Дзержинского:
– Феликс Эдмундович, батенька, вы понимаете что-нибудь вот в этом вот полотне? Я ничего не разберу.
– Нет, вы знаете, Владимир Ильич. А давайте мы спросим у Свердлова.
Зовут Свердлова.
– Яков Михайлович, вот как вы понимаете, батенька, вот это. То, что здесь нарисовано?
А Свердлов говорит:
–
Простите, Владимир Ильич, Феликс Эдмундович, но я что-то здесь ничего
не пойму. А может быть, мы спросим Анатолия Васильевича Луначарского? Он
у нас все-таки нарком просвещения.
Зовут Луначарского. Он говорит:
–
Простите, товарищи, – и пенсне снимает. – Я, к сожалению, вот в этом
вот современном искусстве тоже, вы знаете, ничего не понимаю.
Это было последнее советское правительство, которое ничего не понимало в искусстве».

А
уж все последующие не только считали себя знатоками искусства, но и
поучали, как надо творить... Анекдотец вышеупомянутый появился в 60-е
годы, во времена хрущевские.

Это сейчас можно свое искусство хоть на забор вешать. В СССР авангардное искусство было под запретом. Соцреализм рулил.
При
Хрущеве в этом смысле знаковым событием было посещение им выставки
«Новая реальность» — событие, имевшее место 1 декабря 1962 года, когда
Никита Хрущёв посетил выставку художников-авангардистов в Манеже.
Руководитель СССР, будучи неподготовленным к восприятию абстрактного
искусства, подверг резкой критике их творчество, при этом в ход пошли
даже нецензурные выражения.
Хрущёв начинал возмущаться, употребляя, среди прочих, такие слова как «дерьмо», «говно», «мазня»:
«Что
это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует!…
Что это такое? Вы что — мужики или педерасты проклятые, как вы можете
так писать? Есть у вас совесть?»
Хрущёв потребовал запрета деятельности экспонентов:
«Очень общо и непонятно. …я вам говорю как Председатель Совета
Министров: все это не нужно советскому народу. …Запретить! Все
запретить! Прекратить это безобразие! Я приказываю! Я говорю! И
проследить за всем! И на радио, и на телевидении, и в печати всех
поклонников этого выкорчевать!»
В результате событий на выставке
началась кампания против формализма и абстракционизма в СССР. Уже через
две недели на встрече руководства СССР с интеллигенцией Хрущев
докладывал:
«Художников учили на народные деньги, они едят народный
хлеб и должны работать для народа, а для кого они работают, если народ
их не понимает?»

Эта встреча стала событием, некогда сильно
взволновавшим, взбудоражившим советскую интеллигенцию. Хрущев
встречался с художественной элитой, ну и много чего наговорил со
свойственной ему непосредственностью. Ругал джаз и абстрактную живопись.
Джаз обозвал музыкой неприличной, а художников — "пидарасами". (Вряд ли
Никита Сергеевич под этим действительно имел в виду мужеложцев. Скорее
всего, это у него было ругательство такое.) Его выпады в адрес
современного искусства уже тогда стали притчей во языцех.
Туда были
приглашены молодые писатели, поэты, художники, кино и театральные
деятели. Всего 140 человек. Было 24 человека выступавших. После открытия
архивов последовал ряд публикаций. Печатали речи представителей
интеллигенции — Евтушенко, Аксенова, Окуджавы, Глазунова…
В
частности, Евтушенко стал защищать скульптора Эрнста Неизвестного.
Хрущев тут же его оборвал. И вообще он любил это занятие, очень
увлекался разговаривать с самим собой. Он тут же его оборвал, четверо
или пятеро здоровых парней в штатском внесли нелегенькие скульптуры
Эрнста, и он начал над ними глумиться.
Кстати, то ли по иронии
судьбы, то ли из других соображений, но на могиле Хрущева памятник
работы всё того же Эрнста Неизвестного, которого он так бешено топтал.
Впрочем, говорят, что это было сделано в соответствии с пожеланиями
самого Хрущева, разумеется, еще при его жизни…

Было ли им
страшно, этим представителям молодой творческой интеллигенции? А как вы
думаете? Позавчера только всех сажали, еще не все вернулись из лагерей.
Как это не страшно? Конечно, страшно. Впрочем, и в 60-е, и в 70-е сажать
продолжали… Но были и другие способы раздавить человека творчества. И
самый простой — лишить его возможности работать…

Впрочем, скорее
всего, у Хрущева была вполне ясная советская коммунистическая точка
зрения: искусство должно принадлежать народу. А они – партия, власть
объяснят народу, какое искусство ему принадлежит и что из этого нужно
есть, а что не есть…

Но то еще были времена, получившие название
«хрущевской оттепели». А потом пошло «закручивание гаек». И
показательным событием тут стала выставку живописи, которая позднее
получила название «бульдозерная».
Бульдозерная выставка — одно из самых известных событий в истории неформального искусства СССР.
Неформальная выставка художников, не входящих ни в какие творческие союзы, была организована 15 сентября 1974 года.

Власти
были заранее уведомлены о проведении выставки. Картины были выставлены
не более 30 минут, после чего выставка была разогнана бульдозерами,
поливальной машиной и людьми, делавшими вид, что собираются проводить в
этом месте субботник. В процессе разгона были задержаны милицией или
побиты многие художники, зрители, включая иностранных журналистов.
Часть картин была конфискована или уничтожена на месте…
Очевидцы
вспоминают, как художник Оскар Рабин был фактически протащен через всю
выставку, повиснув на ноже ковша бульдозера. Художников увозили в
участок, где заявляли: «Стрелять вас надо! Только патронов жалко…».

Так
что во все времена, при всех властителях советского режима довлел
соцреализм. А главным критерием определения ценности художественных
работ, литературных произведений был так называемый
«идейно-художественный уровень»…

Вы меня простите, ребята,
может для вас и не представляет интереса то, о чем я веду речь. Но,
во-первых, говоря о людях литературы и искусства в связи с их юбилейными
датами, мы (так или иначе) сталкиваемся с этим. И формирование
руководством РСФСР-СССР партийно-государственной политики по отношению к
интеллигенции обойти никак уж невозможно. (Если, конечно, мы хотим
глубже вникнуть в суть рассматриваемых явлений.)
И, во вторых, я уже завелся… как говорится, «Остапа понесло»…

А дальше мы будем говорить о советской литературе 20-го века…
Постараюсь вас не утомлять и постоить материал таким образом, чтоб и "интэрэсненькое" было...

А дальше мы будем говорить о советской литературе 20-го века…
Так
я анонсировал продолжение начатого разговора. Но тут Еленка с нарезками
из Карпова, и ее вопрос по поводу «идейно-художественного уровня»: «Я
понять хочу: так ли уж плох этот критерий?..»
Что ж… желание понять всегда похвально. Но своими нарезками и вопросом Еленка зацепила целый пласт вопросов.
Даже
не знаю, с чего начать?.. В голове толпятся и роятся мысли. И свои и
некогда прочитанное или услышанное… А собственно, что такое собственные
мысли?.. Когда-то Эйнштейна спросили о том, где и как он записывает
собственные мысли. Ответ был обескураживающим своей простотой: «Их так
мало, что записывать их каким-то особым способом нет необходимости. Я
все их держу в голове…»
Так что в подавляющем большинстве случаев
то, что мы выдаем за собственные мысли, — это то, что нам кажется
таковым. А если еще учесть, что в нас самих под видом неопровержимых
исторических фактов намешано (буквально на генетическом уровне) столько
мифов, легенд и откровенной лжи!..

…Я могу прокомментировать
каждую Еленкину нарезку по каждому положению, но это вряд ли
целесообразно в данном формате нашего общения. Поэтому, попытаюсь
обобщить свои комментарии…

Прежде всего, кто и почему испытывает тоску и ностальгию по СССР?

Сразу
скажу, что никогда не тосковал по Союзу, но и какой-то особой эйфории
от его развала я не испытывал. Задавая себе вопрос, хочу ли я как
раньше, я отвечаю честно: «Нет!». Все что угодно, но только не как
раньше. Ведь в сущности, от власти людям нужно только одно – чтобы она
не мешала жить. Даже не столько нужна её помощь... Главное, не мешать,
не вставлять палки во все места.

Люди склонны к простым оценкам, к
односложным ответам, к четкому разделу на черное и белое – ты за СССР
или ты против СССР, за «белых» или за «красных»?.. Так нас учили…
Несомненно,
в СССР было свое хорошее, и это нельзя отрицать. К этому хорошему, в
первую очередь, относились социальные гарантии, сносный, по сравнению с
нынешним, уровень жизни для большей части населения.
Словом, ломать СССР нужно было не так, как это было сделано…

Проблема
в другом… Зло системы в том, что она стремилась нивелировать личность,
сломать человека и подогнать его под общий стандарт. Но если человек
начинает мыслить, то сделать это намного сложнее. Не в этом ли
объяснение отношения советских властей к интеллигенции? Во все времена…
От глухого неприятия до стремления подогнать ее об общие стандарты, ею
же, системой этой и выработанные.

Так что же это за явление такое — интеллигенция?
Интеллигент
всегда был человеком с обостренным чувством справедливости и социальной
ответственности, больной совестью, благородными устремлениями и
высокими моральными принципами.
Но это далеко не исчерпывающая
характеристика. Интеллигент сегодняшний – это, нередко, пустоболт,
надоедливый краснобай, не отвечающий за последствия своих слов, не
могущий совершать реальные дела, не обладающий реальными
организаторскими способностями, не имеющий сил и разумения заработать
деньги, организовать нормальное рабочее место…
Заметьте, значение термина «интеллигенция» трансформации подверглось.
И в нынешнее время понятие это неоднозначное…

С
одной стороны, явление это не очень привлекательное. Интеллигент – это
человек, провозглашающий приоритет морали над истиной и пытающийся
следовать этому. В случае же очевидного поражения морали перед лицом
истины интеллигент не желает признавать поражения, стучит ногами,
ругается и предпочтет заниматься бессмысленным занятием, но только не
признать истинное положение вещей. Вот чем интеллигент плох!..

Интеллигент
бесполезен в экстренных ситуациях, когда нужно пожертвовать малым ради
большого. Интеллигент не может быть военачальником, потому что это
требует умения обречь на смерть немногих, ради спасения многих.
Интеллигент не смог бы взять на себя такую ответственность. Интеллигент
не может ломать сопротивление, провозглашая, что интересы любой
человеческой личности превыше всего. Более того, могу озвучить мысль,
которая кому-то покажется кощунственной: а не лучше ли было
нейтрализовать несколько тысяч революционеров в июле 1917 года, и не
получить десятки миллионов убитых в результате Октябрьского переворота и
прихода к власти советов? Вот в чем вредоносность интеллигента.
Теперь можете пинать меня ногами, при желании…

НО!..
Но люди, которые сейчас бросают камень в интеллигенцию, — быдло. Идти
строем в интеллектуальном, гражданском и социальном смысле – всегда
сомнительно. Потому что не важно идти строем под транспарантом «Смерть
троцкистско-бухаринским собакам!» или «Всем записываться в красную армию
товарища Троцкого», «Великому Сталину УРА!» или «Демократия превыше
всего». Под транспарантами ходит быдло. Ведь от транспаранта не меняется
структура — меняется только знак.
И в этом смысле вполне справедливым представляется утверждение: Интеллигенция — совесть нации!

…Сегодня,
когда идет сплошное потребительство самого вульгарного толка, когда нам
все ставят на рыночные отношения, нам пытаются объяснить, что
либерализм – это прекрасно, а под либерализмом понимают неким образом
анархию.
То, что сегодня называют либерализмом, сто лет назад
называлось анархо-синдикализмом - когда права личности превыше всего, а
производители сами решают, что им производить; когда все вопросы
решаются методом договора друг с другом; когда государство вообще на
хрен не нужно; когда все решают свободные товаропроизводители,
объединяющиеся в синдикаты.
Это сейчас называют либерализмом! Но
когда больные и старые подыхают под забором, либерализм ли это?
Либерализм – это великий принцип уравнивания возможностей, свобода не
только предпринимательства, но и одновременно презрение сирых и убогих,
выравнивание возможностей слабых и сильных, выравнивание стартовых
возможностей. Сегодня либерализма на постсоветском пространстве нет. Мы
живем не в волчьих, а шакальих условиях – кто может, тот урвал. Не
пойман – не вор.

В условиях, когда вор известен, но суд куплен, а
свидетели убиты, интеллигенция, то есть люди, которые руководствуются
единственно моралью и плевать хотели на такую истину, ибо истина эта
настолько тошнотворна, что мы будем руководствоваться только моралью –
сегодня такая интеллигенция благотворна и спасительна, потому что ни
одни рецепты не действуют в ста процентах случаев. Если 10 лет назад
интеллигенция была недоразумением, то как раз сегодня настоящая
интеллигенция – это единственный шанс на то, что люди перестанут быть
овальным быдлом.

А теперь ответьте сами себе на вопрос:
существуют ли предпосылки к тому, чтобы властьпредержащие меняли свое
отношение к интеллигенции?

Обратимся к Еленкиным нарезкам из Карпова: «…Писатели
не были исключением, их сажали за политические, троцкистские,
заговорщические дела, за антисоветскую болтовню, а не за то, что они в
своем творчестве отступали от соцреализма…»

Елена: «С
удовольствием читаю сейчас книгу Владимира Карпова «Генералиссимус»,
там он, кстати, много пишет об отношении правителей того периода к
искусству…»

Но может быть сначала несколько слов о самом Карпове?..
Он заслуженный человек, Герой Советского Союза, во время войны фронтовой разведчик.
Писатель,
публицист... Автор романов, повестей, рассказов и исследований о
Великой Отечественной войне. На классика не тянет. Но его книги имеют
своего читателя.
Я читал Карпова. И считаю нужным уточнить, а о каком Карпове мы говорим?
Если
об авторе документальной повести о генерале Петрове «Полководец»,
романы «Взять живым!»или «Не мечом единым» — это один Карпов. А вот
книга «Генералиссимус» — биография Сталина — это уже другой Карпов.
Его
перу принадлежат и книги о маршале Жукове. Да еще "Расстрелянные
маршалы", где на конкретных фактах показал, какой огромный урон обороне
страны, боеспособности Красной армии нанесли репрессии 30-х годов, вина
за которые лежит, прежде всего, на их организаторе Сталине.
И тут — «Генералиссимус».
Это
книга если и принесла ему славу, то только скандальную. Кого теперь
можно в России удивить фальшивками и пещерным антисемитизмом,
закамуфлированным "борьбой с сионизмом"?! Всего этого с избытком в книге
«Генералиссимус».
И нельзя не удивляться этой книге писателя
Владимира Карпова. И вот на склоне лет позарился на лавры Геббельса,
который утверждал: "Чтобы лжи поверили, она должна быть очень большой".

В
России теперь выходит множество книг, воспевающих "великого вождя и
учителя". В них пытаются доказывать, что репрессий почти не было и
вообще народ процветал. Так что книгой, "реабилитирующей" Сталина,
никого теперь не удивишь. Но вот Карпов решил удивить, и это ему
удалось. На презентации своей книги "Генералиссимус" он заявил: "У меня
есть так называемый допуск номер один, дающий право работать с
совершенно секретными документами". Благодаря этому допуску писатель
якобы нашел важнейшие материалы, которые до него ни один историк не
видел. Некоторые из них Карпов опубликовал в книге "Генералиссимус". На
вопрос журналистов, где все же раздобыл эти "сенсационные" документы,
Карпов отвечал, что это его личный секрет.

Однако на поверку "находки" писателя оказались фальшивками, причем очень грубо сработанными.

Другой вопрос: зачем ему это было надо?..

…Развал
советской империи многие в России до сих пор воспринимают как результат
заговора, организованного империалистами США. Во всем виноваты враги,
прежде всего евреи. А с врагами умел бороться товарищ Сталин. Он их
всегда находил и уничтожал. Отсюда и тоска по "великому вождю".

Шовинисты
в России тянутся к его "идейному наследию". По сути, эти же мысли
присутствуют в книге Карпова. Воистину, если бы не было евреев, их
пришлось бы выдумать. (Это говорил Гитлер.)

Факты
свидетельствуют, что антисемитская свистопляска имеет целью реставрацию в
России тоталитарного строя. Для этого берутся на вооружение даже идеи
Гитлера, в том числе давно разоблаченные легенды о заговоре сионистов с
целью господства над миром.

Как метко заметил Игорь Губерман:

За все на евреев найдется судья.
За живость. За ум. За сутулость.
За то, что еврейка стреляла в вождя,
За то, что она промахнулась.

…И в отношении репрессированных писателей. Мягко говоря, и здесь покривил душой Владимир Васильевич…

...Вышла
вот книга Виталия Шенталинского "Преступление без наказания",
повествующая о репрессиях в отношении интеллигенции в СССР. В книге
Шенталинский пишет, что в КГБ хранится 200 огромных красных папок с
доказательствами работы машины смерти. «Когда я впервые открыл все эти
тома и личные дела, я не мог удержаться, чтобы тут же их не закрыть и не
отвернуться, – признается он. – Но восстанавливать эту память – как
смотреть гравюры Гойи: больно, но необходимо» (полный текст на сайте
Inopressa)
«Наше прошлое во многом было изъято, украдено
или искажено. Мы должны были узнать, откуда мы пришли, – отмечает автор.
– Меня особенно интересовало изучение истории писателей, потому что они
– совесть русского народа».

Согласно
данным автора "Преступления без наказания", в советский период около
3000 писателей были так или иначе репрессированы. Примерно половина из
них погибли в концентрационных лагерях или были просто расстреляны.

И вы полагаете, что Владимиру Карпову, имевшему беспрепятственный доступ во все архивы, это было неведомо?..

Какой уж тут секрет — обманувший однажды может сделать это и еще раз?..
Ибо сказано: «Единожды солгавший, кто тебе поверит?»

…А
вопрос Еленки по поводу «идейно-художественного уровня»: «Я понять
хочу: так ли уж плох этот критерий?..» я оставлю на потом. Что-то я
устал… Пойду, пожалуй, отдыхать…

Еленка вот вопрошает удивленно:
"Как ты все успеваешь, Владимир Григорьевич?! ... Я знаю: ты не спишь
вовсе. Или у тебя в сутках 28 часов как минимум..."
Нихрена я, подруга, не успеваю... Но иногда даже сплю...

...А реализация моей задумки - беседа о советской литературе 20-го века опять отодвигается...

…Да!..
и еще одно… Вполне вероятно, что-то из высказанного здесь вызовет у
кого-то несогласие. Готов внимательно выслушать мнение каждого.
Аргументы типа «сам дурак!» не принимаются. (Негативный опыт подобного
общения у меня уже имеется…)

Серджио: «Вообще
порядок нужен во всём, иначе анархия будет. Вот и здесь Батьку Владимир
сказал, что Даля необходимо помянуть, значит так случилось, помянули.
Канешно
могут быть и исключения из правил, когда хозяин Бликов по техническим
причинам собственного организма не успевает подать весточку о себе и
выдать указания, вот тогда и непременно нужно всем желающим и умеющим
проявлять свою самостоятельность и инициативу, и совсем даже не
наказуемую в исключительных случаях.»

Серёга, ну… и
за что ж ты меня так?.. Шо ж я тебе такого плохого сделал, шо ты меня
так пред народом стыдишь да позоришь? Шо я у тебя жинку увел или того
паче в борщ наплевал?!
Ты меня таким уж диктатором представил…
Навроде, я никому не давал даже слова сказать!.. А инициативу проявлять
позволял в исключительных случаях… когда сам уже по причине хворостей
ничего уже не мог… Хорошего же ты обо мне мнения?.. А я-то думал друг!..
Вот точно, прав Маяковский: «Говори о себе только хорошее, а плохое о
тебе скажут твои друзья…»

Ну, да ладно… Шуткую я… это шутка у
меня такая… согласен, дурная шутка, как и я сам… Кстати, Даля помянуть
не я приказывал. Это Макка предложила. А я по причине своей занятости,
тебя попросил это сделать… Заметь, попросил! И довольно вежливо…

...А
вот об анархии, которую ты упомянул, естественно, в негативном
смысле... Я уже говорил, анархо-синдикализмом — это гораздо честнее, чем
любые другие режимы политические. Это, когда права личности превыше
всего, а производители сами решают, что им производить; когда все
вопросы решаются методом договора друг с другом; когда государство
вообще на хрен не нужно; когда все решают свободные товаропроизводители,
объединяющиеся в синдикаты. Чего ж тут такого плохого? Но нас ведь с
детства пугать привыкли «анархией» да «махновщиной».
Вот почитай роман всё того же, очень мною чтимого и неоднократно цитируемого, Михаила Веллера «Махно».

…Махно
характеризуют несколько деталей. Первое: он был приговорён к смертной
казни за двойное убийство при вооружённом грабеже казначейства. И, тем
не менее, никого не выдал, хотя знал, что стоит под петлёй. Второе: его
кличка на каторге была Скромный. Третье: уйдя через границу в Румынию с
беременной женой, он покинул родину нищим, не зажав себе на чёрный день
ни копейки. Бедствуя в Париже, он ни перед кем не прогибался, не ходил
ни на какие эмигрантские сборища и очень переживал, что не может
достойно содержать семью.

Да, Махно был далеко не идеален. На нём
было много крови — как и на всех, кто воевал в Гражданскую. Иногда эта
кровь проливалась неправедно, иногда он бывал коварен и несправедлив —
как и все в Гражданскую. Но если поставить рядом Махно, имидж которого
был сильно подпорчен советской пропагандой, и Че Гевару, которого левые
сравнивали буквально с Христом, то Че Геваре далеко до Махно — до
масштаба этой личности, до огромности и трудности его дел, до
убеждённости его борьбы, до тяжести его судьбы.

(Кстати, за
рейд на Мариуполь 27 марта 1919 года, замедливший наступление белых на
Москву, комбриг Махно был награждён орденом Красного Знамени за номером
4.)

…Причина противоречивого отношения к батьке —
необыкновенная жестокость, переменчивость Гражданской войны. В политике
Махно не мог показать себя достойным соперником всей «красной компании».
Они были беспредельно циничны, беспринципны и жестоки и оправдывали
любые преступления, совершаемые во имя мировой революции. А для Махно жизнь простого трудового народа была главной ценностью. Потому-то такие, как он, проиграли…

к вопросу по поводу «идейно-художественного уровня»: «Я понять хочу: так ли уж плох этот критерий?..»

Вообще-то,
«идейно-художественный уровень» в литературоведении — явление
интереснейшее и уникальное, вряд ли имевшее аналоги в мировой истории
литературы, — это такая же интересная вещь, как «призыв ударников в
литературу».

…Сейчас уже мало кто это помнит, кроме тех, кто
изучает профессионально советскую литературу, которая на наших глазах
становится все более древней и ископаемой историей. А когда-то это было
серьезное явление.

Партия, Коммунистическая Партия Советского
Союза исходила из того, что есть люди социально и классово свои, и все
что они делают – это правильно. Если они чего-то недопонимают – это не
важно. У них инстинкт правильный. У них происхождение правильное. Они
плоть от плоти правильные, а все остальное они наберут. А те, которые
социально чуждые, – они-то могут сделать не то…

И вот: литература
была нужна. Товарищ Сталин, который очень хорошо умел учиться, который
очень хорошо умел вникать в сущность предмета, если за него брался, – он
прекрасно понял значение литературы; а не только кино, которое
«важнейшее из искусств».

(Кстати, там, у Ленина, наряду с
кино, важнейшим из искусств называется и цирк… При этом говорится, что
это — «пока народ безграмотен». Впрочем, при Сталине в 20-е годы уже
вовсю шла реализация программы Ликбе́з (Ликвидация безграмотности) —
массовое обучение неграмотных взрослых чтению и письму. При этом, читать
народ должен был не что попало, а книги политически выверенные,
правильные в идейном отношении книги…)

А значит, возникла потребность в такой «правильной», «высокоидейной» литературе.
А
в литературе такое несчастье: народ был сплошь социально чуждый! Где
рабочие в литературе?.. Ну, крестьяне — мелкобуржуазные, но все-таки
лучше крестьянин, чем интеллигент.

Понимаете, хоть все эти
маяковские, хоть бабели, хоть олеши, они были из каких-то интеллигентных
семей. (А Булгаков так и вовсе из священников…) Их родители были или
учителя, или чиновники, или лесные надсмотрщики. Ну, и Ленин был,
собственно, из кого? Отец – смотритель училищ, понимаете, — почитай что
завоблоно. Тоже из интеллигентов. (Это только у Сталина – сапожник,
хорошее рабочее происхождение.)

И тогда воспоследовала команда – давайте пригласим ударников в литературу.
В
это время уже начиналось движение ударников, понимаете, которые ударяли
социалистическим трудом во славу своей социалистической родины.

«Ударники
– в литературу!» – означало: значит, на каждом производстве есть своя
многотиражная заводская/фабричная газета. Редактор этой газеты,
журналист, – должен был привлекать рабкоров (рабочих корреспондентов):
они будут писать ему заметки. Они будут писать заметки с ошибками;
корявым языком; совершенно чудовищным образом. А это не важно.
Во-первых, журналист эти заметочки перепишет нормальным языком.
Во-вторых, он будет учить этих рабкоров, как писать правильно.
В-третьих, эти рабкоры будут потом идти на рабочие факультеты, будут
делаться журналистами.

А кстати, и с писателями примерно то же
самое. Вот это не важно, что́ он принесет, – важно, что редактор,
интеллигентный, но социально чуждый, это перепишет немножечко – и будет
хорошо.

И руководству государственных издательств было вменено в
обязанность отыскивать таких «ударников» в литературе, людей рабочего
происхождения, и издавать их произведения. В это время советские
издательства уже поняли, что приказы из Кремля не обсуждаются, а
исключительно исполняются как законы.

Пришли ударники и
наударяли… Книги писались чудовищные. Читать их было невозможно. Сейчас
это своего рода музей графомании. Из всех ударников наиболее остался в
литературе человек под псевдонимом Иван Уксусов. Ну, это так как
Голодный, Беспощадный. А от всего, что написал Иван Уксусов, более всего
осталось знаменитая когда-то фраза: «Коза кричала нечеловеческим голосом». (Это ж до какого состояния надо было довести козу?!)

Вот это явление ударников тоже было спецификой…
И оно связано еще с одним феноменом. Это было гениальное изобретение советских критиков.

Понятно,
что человек может придерживаться разных политических взглядов, но быть
при этом талантлив или бездарен в независимости от взглядов. Например,
Маяковский в одно время по убеждению был совершеннейший коммунист, но
при этом поэт был, бесспорно, талантливый. А вот Гумилев по убеждениям
был антикоммунист, но поэт был тоже талантливый. Но Маяковский нам
нужен, а Гумилев нет. Как жить будем? Нам нужны рабкоры!..

И
вот тогда-то, Еленка, изобрели термин! Да что термин, критерий
изобрели: «идейно-художественный уровень». Идейно-художественный
означает – есть идейная правильность, а есть художественное исполнение.
Если идейно вещь неправильна, то никакое исполнение ее уже не спасет.
Автора лучше отправить на Колыму. А если идея святая, коммунистическая,
то даже самое мизерное, ничтожное художественное исполнение ее не
пачкает, потому что ничего, человек овладеет, человек научится. Главное –
идея у него правильная.

И вот тогда стала возникать
официальная советская литература, которой сегодня нет, которая канула в
Лету навсегда. А тогда эти романы выходили и получали премии. Была
Ленинская премия трех степеней… Была Сталинская премия. (Кстати,
немаленькие премии. 100 тыс.руб — 1 ст, 50 тыс — 2-я и 25 тыс. — 3-я… В
разные годы.)

Когда Хрущев решил все грехи партии навесить на
Сталина, то Сталинская премия стала называться Государственной премией.
Это было в высшей степени справедливо. Ну, и были еще разнообразные
ведомственные премии, то есть премия Министерства внутренних дел,
Министерства тяжелого машиностроения… Кстати, разные были премии
Ленинского комсомола разных степеней… было много премий. Но Ленинская и
Сталинская были главными, и вот их за это давали. (Сейчас уже не
вспомнится, за что их давали?..)

Даже если писатель получал
Сталинскую премию третьей степени, то это было ну очень почетно. А вот
уж те, которые пе-ервой степени!..
И тогда, скажем, был крупный
писатель Федор Панферов, и он написал роман «Бруски». А был крупный
писатель Гладков, тоже Федор… так он был удостоен двух Сталинских
премий!.. Он написал роман «Цемент».
А был еще Юрий Крымов,
написавший повесть «Танкер “Дербент”». (Как же! читал… помню…) Это
книга, рассказывающая о зарождении стахановского движения на
нефтеналивных судах Каспия в середине 1930-х годов. Увлекательнейшее
чтиво!..
Считается одним из классических произведений советского
социалистического реализма 1930-х годов наряду с такими романами, как
«Гидроцентраль» Мариэтты Шагинян или «Цемент» Фёдора Гладкова.

А также был роман, не помню чей, который назывался «Сталь и шлак».

Но если уж роман назывался «Битва в пути» Галины Николаевой, эт-то уже было, вы знаете…
И
понятно, что новаторы боролись с консерваторами, планы выполняли и
перевыполняли, поднимали все на необыкновенную высоту, и все это было
совершенно никому не нужно, и вот оно обрушилось.

Вот эти
трудовые подвиги закончились страшным разгромом Советского Союза в 1941
г. И литература, вместе с Политбюро ЦК, с командованием вооруженными
силами, оказалась в совершеннейшей растерянности. Потому что предвоенная
советская литература была не просто милитаристской – она была
победоносно агрессивной.

Такой литературы, может быть, не было
больше нигде в мире. Романы выходили один за другим. Был такой писатель
Николай Шпанов, (интересно, от слова «шпана»?..), у него был такой
роман, по-моему он назывался «Первый удар»: относительно того, что,
кажется, Япония собиралась сделать что-то плохое Советскому Союзу. Это
было последнее намерение Японии в ее истории, потому что дальше была
победоносная война и быстрая Советская власть в Японской Республике.

Это
относилось и к Японии, и к Германии, и вообще ко всем таким немного
непонятным англоподобным врагам. Эта литература казалась не при делах,
потому что объяснить чудовищный разгром 41-го года было невозможно
никак. Это только в последние годы стали разбираться в этом явлении.

И вот стала возникать советская литература о войне. И литература эта была о том, что:
советские
герои перед лицом многократно превосходящего их противника – который
превосходил их и в количестве техники, и в качестве техники, и в
количестве живой силы, превосходил во всем абсолютно, – кроме, конечно,
героизма. Вот советские герои совершали подвиги. И в конце концов мы
победили.
Соотношение потерь и сил на самом деле было глубочайшим секретом… Оно и сейчас засекречено.
Вся эта литература, конечно, канула совершенно в никуда…

…Нет,
конечно же, была и советская литература, обладавшая огромной
энергетикой. А энергетика – это талант. Энергетика – это мысль и
стилистика – это идея и исполнение.
И если мы возьмем такого
писателя, как Борис Лавренев, ранние рассказы Всеволода Иванова, ту же
«Конармию» и «Одесские рассказы» Бабеля, «Зависть» Олеши… или хотя бы
«Белеет парус одинокий» Катаева (который проходил обычно по ведомству
литературы юношества, для детей, подростков). Да это шедевр стиля в
русской литературе ХХ века, ка́к писал Катаев. Если мы возьмем ранние
вещи и Каверина, и Леонова. Тут была замечательная, мощная литература!

…Но
все это было задавлено потом, к 34-му году, когда в 34-м году
образовали Союз советских писателей, а фактически ведомство литературы,
идеологическое ведомство.
(Сколько бы ни славословили Карповы по поводу этого события…)

Ну,
и в общем этим всю советскую литературу, конечно, задавили, потому что
главным была кормушка. В кормушке были такие сектора – каждому, кого
допускали, выделили сектор: и он быстро привыкал к хорошей жизни. Это –
квартира, это – дача, это – могли выделить автомобиль, это – прекрасно
кормили, паек давали, дома творчества…

Так вот всё это было
направлено не на развитие подлинно художественных ценностей в
литературе, а на то, чтобы прикормить писателей… Чтобы им было чего
терять… И чтоб не страхом единым…

…Ну… Еленка, где-то так… Не
знаю, убедил я тебя или нет… Но просто попытался очертить подходы к
теме… к вопросам, тобой поставленным… Если эти рассуждения тебе выдались
интересными, то поблагодарим и Михаила Веллера. Я использовал в своих
беседах и его рассказы о литературе. По крайней мере то, что показалось
близким моим умонастроениям…

...А ежели чего не так, то будьте
великодушны, люди добрые! В своих рассуждениях я вовсе не претендую на
истину в последней инстанции. И цель моя - побудить к мышлению, а не
слепо доверять всему, что писали и пишут...

Помните у Булгакова в "Собачьем сердце"?
"—
…А если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет — не
говорите за обедом о большевизме и медицине. И — боже вас сохрани — не
читайте до обеда советских газет.
— Гм… Да ведь других нет!
— Вот
никаких и не читайте. Я произвел 30 наблюдений у себя в клинике — и что
же вы думаете? Те мои пациенты, которых я заставлял читать «Правду»,
теряли в весе. Мало этого — пониженные коленные рефлексы, скверный
аппетит и угнетенное состояние духа. Да..."

Да будь благословен профессор Филип Филипыч Преображенский!..

Dakota: «С удоволствием порекомендую вам произведения приморских писателей)).
Если про природу края, то можно познакомиться с книгами Владимира Клавдиевича Арсеньева…
"На "Алмазе", написанное офицером этого судна А.П.Чегодаевым-Саконским.
…письма американки Элеоноры Прей "Письма из Владивостока".
Владимир
Щербак - автор повести «Гибель «Декабриста». И по его же книге «Малая
война» снят художественный фильм «Хасанский вальс».
…В общем, еще долго можно перечислять и перечислять)).»

…Dakota… Или всё-таки Елена?.. Ну, там… — светлая, факел и т.д…
Нет,
Дакота, — оно, конечно, и загадочней, и романтичней, и более
интригующе… Но Леночка-Еленка — как-то ближе… роднее… Кстати, у меня
племянница (очень мне родная и близкая по духу) — тоже Еленка.
Так что, вслед за Серегой, готов восторженно воскликнуть: «Ну вот наконец-то и познакомились, Лена, Леночка, Еленка!»

…Я
премного благодарен за столь оперативный ответ. И тут же воспользовался
советом. Открыл «На "Алмазе"» Чегодаева-Саксонского, и меня тут же
повело… я вообще натура увлекающаяся. (Пора бы уже, наверное, и
остепениться… а меня всё заносит…) Проблема вот только в том, что читать
с экрана — глаза устают, а сделать распечатку — дорого выходит (бумага
да и картриджи… — всё нынче в цене…)
Впрочем, говорят, что есть
какие-то программы, которые облегчают этот процесс, делают его не таким
утомительным для глаз. Но я в этих делах — «тундра»… Научился вот
топтать несколько кнопок — тем и удовлетворяюсь…

Но я всё равно
очень доволен, что имеется возможность восполнить пробелы в чтении… так
сказать, восполнить недобранное… Хотя, честно говоря, я уже не прежний
читатель (в силу различных причин). И почти не ориентируюсь в
современном литературном процессе русскоязычной литературы (если он
вообще существует? нет, книги пишутся, конечно, издаются… но существует
ли такое понятие, как «современный литературный процесс»?).

Впрочем,
если не знаю я — это вовсе не означает, что этого не существует вообще.
И был бы рад, если кто-то более просвещенный в этом вопросе просветил
бы и меня…

…Кстати, вот еще в тему о литературном процессе…
Существует мнение, что русская культура расцветает в момент протеста,
борьбы с собственным подавлением, а посему русский человек,
несмотря на свою любовь к свободе, всегда будет стремиться в некий
тоталитарный капкан, где его будут подавлять, а он будет создавать
большую культуру.
Вот такая вот закавыка… Такая вот
получается Бяка-Закаляка Кусачая. Только в отличие от героини Корнея
Чуковского я не сам из головы её выдумал…
Выходит так, что круг замыкается…

Уж
не знаю, как к этой мысли отнесетесь вы, друзья мои (кто, несмотря на
внутреннее отторжение, все-таки продолжает читать эти строки), но я не
могу вывести характер народа и политическую ситуацию, в которой он
находится, из характера литературы.
(Несмотря на то, что высоко ценю роль литературы в общественно-политической жизни социума.)

Скорее,
наоборот — из характера народа проистекает как его политическое
устройство и политические ситуации, в которые он себя загоняет, так и
характер литературы, которую он создает. Любим мы, знаете ли, сами себе
создавать проблемы, а потом их героически преодолевать. И социальный
заказ тогда формируется на такую литературу, которая призвана помочь в
этих героических потугах. Это у нас уже на генетическом уровне.
Увы, я снова отклонился от того вопроса, которого хотел коснуться в данной беседе…

Впрочем,
давайте возьмем всю мировую литературу и посмотрим на те ситуации и
мотивы, которые дают самые яркие образцы культуры. И каков вывод? —
Когда человеку хорошо и все в порядке, то он молчит…

Когда
все в порядке, то вроде как бы и не о чем петь… В основе литературы –
песенная поэзия. В основе литературы — поэтический сказ, нервный
напряг, экстремальная приподнятость эмоций. Когда все в порядке, то нет
оснований для возникновения искусства. Искусство — это всегда плод хоть
сколько бы экстремальных ситуаций. Это относится к литературам любого
народа, отнюдь не только русского, ибо русский народ ни в чем
исключением не является. Лишь на изломах возникает поэтика и
литература.

(Кстати, это в какой-то степени в тему вашей,
друзья мои, мартовской дискуссии о поэзии, в которой я тогда не имел
возможности принять участие.)

…Но, как было сказано в одной очень давней французской пьеске, «вернемся к нашим баранам», то бишь к основной теме.

...Книги Владимира Клавдиевича АРСЕНЬЕВА читал и с большим интересом.
И
знаете что… Мне кажется, что значение Арсеньева по-настоящему еще не
раскрыто. Актуальность же его работ возрастает постоянно, учитывая те
экологические и социальные проблемы, с которыми сталкивается
человечество. Его научная и художественная деятельность требуют
дальнейшего изучения.
Но только в 2007 году вышло в свет первое
полное (не сокращённое!) собрание сочинений В.К. Арсеньева по текстам
дореволюционных прижизненных книг автора.

Все выходящие до этого труды Арсеньева были сильно сокращены советскими цензорами.
Из них были удалены расовые и религиозные характеристики неравного отношения к народам и их религиозным верованиям.
Ну, не вписывался Арсеньев в рамки "социалистического реализма"… "идейно-художественный уровень" подкачал….

А в 1975-м году вышел советско-японский художественный фильм Акиры Куросавы по мотивам произведений Арсеньева — «Дерсу Узала».
(Кстати, я сегодня еще раз, и с большим удовольствием посмотрел этот фильм.)

Заслуга
Куросавы в том, что не поддался он соблазну делать эдакое
«интересненькое приключенческое кино», а попытался обнаружить в записках
русского путешественника эпическую драму про то, что «слишком мал человек перед лицом великой природы». Это история о братстве людей, о том, что все мы — дети одной земли.

После триумфа на Московском фестивале в июле 1975-го, «Дерсу Узала» весной 1976-го получил еще премию «Оскар».
Впрочем,
хотя картина представляла СССР, советских актеров на церемонию так и не
отпустили. Почему? А так… на всякий случай… как бы чего не вышло…
(Вот вам и еще один штрих к постоянной готовности советской системы бдить!..)

Ну, вот и закончился МАЙ...
Его темы вывели нас на довольно широкий спектр вопросов, связанных с советской литературой 20-го века. А с подачи двух Елен (из Мичуринска и Уссурийска) да вот еще Сереги, Макки и других приятных собеседников разнотемье наших бесед еще более расширилось.
Не всё из запланированного по части поговорить о литературе 20-го века я сумел реализовать. Ну, да у нас, полагаю, еще будет возможность вернуться к этим темам…

...Говорю со всей искренностью — это интересный период. Это очень интересная литература. И рассматривается она с различных точек зрения.
Вот одна точка зрения: что большевики уничтожали традиционное искусство русское гуманистическое, противопоставляя ему модернизм, авангард, футуризм… А что касается литературы, конечно, – это Маяковский, это рубленный стих, лесенка и все такое. Не совсем так. Потому что даже в Полном собрании сочинений В.И. Ленина остались записочки, что “с этим безобразием под названием «футуризм» нужно все-таки покончить”. И этому хулиганству нужно дать по рукам.

Надо сказать, что у Владимира Ильича были совершенно традиционные литературные вкусы. Вот хотя он предписывал: «и побольше вешать!» – «и побольше расстреливать!» – но воспитан был при этом на Пушкине и Толстом. Вот бывает так...

...Вопрос, которым я хотел бы завершить МАЙ, – это проблема вытеснения одними именами, которые поднимаются на щит, других имен, которые спадают с этого щита.
И опять же таки не с целью расставить в этом вопросе все точки на «i», а лишь привлечь ваше внимание…

…Значит. Жил-был великий русский поэт Александр Блок. Этот Блок приветствовал революцию. Этот Блок писал еще о предчувствии революции, что грядут «неслыханные перемены, невиданные мятежи». Этот Блок написал потом строки, которые просто на плакатах рисовали и лепили на дома: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» Раздули… Раздули, и вскоре Блок умер в психическом расстройстве. Отказываясь от пищи, произнеся скорбно, что «Россия сожрала меня, как глупая чушка собственного поросенка». Умер, значит, Александр Блок. Гениальный был поэт, крупнейший был поэт. Можно сказать, умер сам…

А годом спустя расстреляли в России, уже в Советской России естественно, в Петрограде-городе, другого поэта – Николая Гумилева. Одни говорят — безневинно. Другие — что расстреляли, в сущности, за дело…
(Если следовать логике цитируемого Еленкой Карпова, так их всех… за дело…)

Короче, их тогда многих взяли и расстреляли, в том числе и Гумилева. Вследствие этого, разумеется, (как расстрелянный белогвардеец, то есть враг Советской власти), Гумилев был под запретом в Советском Союзе.
А в конце 60-х — начале 70-х Гумилев был у нас в большой не то, что моде, в любви он был, особенно у интеллигентствующей молодежи. Потом прошло какое-то время и у какой-то части молодежи, восторгавшейся Гумилевым, возникло такое ощущение, что это поэт, как бы это сказать, — для провинциальных барышень, что ли? Какой-то такой… немного литературно, романтично примитивный…

Во всяком случае, эти стихи – это был не Блок. Нет. Разный удельный вес. Просто разного класса были эти поэты.
…А потом наступила перестройка, и в конце 80-х потащили все то, что было запрещено. И среди прочего, конечно, сняли запрет с Гумилева и опубликовали его фотографии, его биографию и его стихи. И все вдруг дружно стали читать и любить Гумилева. И некоторым образом немножко подзабыли Блока.

...Это всё к тому, что проблема вытеснения в искусстве на самом деле существует. И благие высказывания типа: «В литературе хватит места всем» – нет, не хватит. Боливар (как это сказано у О.Генри, рассказ «Дороги, которые мы выбираем») двоих не тащит… Тем более троих… пятерых… восьмерых… Не паровоз же он, Боливар?!..
Как-то уж так имеет место быть, что нашего эстетического внимания хватает на ограниченное число гигантов литературы. Гигантов не может быть много.

Это, понимаете, как на столе сто блюд. Можно, конечно, каждое надкусить, но это невозможно: потому что мы можем три съесть, четыре как следует попробовать, еще пять надкусить, – остальные нам лишние. Вот с головой то же самое. Наступает пресыщение…
Помню свое впечатление «обалденности», когда впервые попал в Эрмитаж. Если мне не изменяет память, Эрмитаж — это более двух с половиной миллионов (?!) картин, скульптур и других предметов. И там фуфло не держат!..
И вы, конечно, понимаете, что когда человек ходит по музею, набитому шедеврами живописи, то он не может все эти картины потребить сразу. Можно, конечно, пройти быстрым шагом и бросить взгляд на каждую из них, но толку от этого не будет. Часа через два голова уже отказывает. В голове создается ощущение плотности и заполненности.
Чем больше внимания одному, тем меньше достается другому…

Вот таким образом сегодня есть большой русский поэт – Гумилев, и в меньшей степени, чем раньше, есть великий поэт – Блок. Хотя, в общем и целом, несомненно, Блок гораздо более крупное явление в литературе, нежели Гумилев.

...Процесс несколько сходный, когда был канонизирован Маяковский. (Ведь при жизни пинали и шпыняли его только так!.. Да и прожил он всего 37 лет.) Товарищ Сталин лично написал Лилии Брик, гражданской жене Маяковского, коротенькое письмо в ответ на ее письмо (история этого письма — отдельная история), где была фраза: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей социалистической действительности».

Все. Дальше праху Маяковского и живой Лиле Брик можно было ни о чем не беспокоиться. Эта фраза была напечатана везде, где только можно было печатать. И книги Маяковского переиздавались огромными тиражами ежегодно, и были включены в школьную программу, и вышло полное собрание сочинений. И Маяковский стал великий!
И несколько слиняли другие поэты, которые в 20-е годы воспринимались не меньшими, а даже большими величинами, чем Маяковский. И вот случилось так, что теперь эти коллеги извивались от ненависти и ревности, сидя в тени «лучшего, талантливейшего поэта нашей социалистической действительности».

…Это было давно. А уже на памяти моего поколения состоялась канонизация Булгакова. (Булгаков — в аккурат, основная наша майская тема.) Когда, значит, в номере 11 за 67 год и в номере 1 за 68 год журнала «Москва» был напечатан роман «Мастер и Маргарита». Роман произвел грохот сразу. Булгаков стал великим сразу. (Если бы он в это время был жив, то можно было сказать — проснулся знаменитый…)
И вот этот великий Булгаков со своим великим романом «Мастер и Маргарита», (а вдобавок была еще повесть «Собачье сердце», повесть «Роковые яйца», и прочее), – Булгаков стал великим. И что произошло?.. Сильно слиняли другие. То есть люди, которые писали в 20-е, в 30-е всерьез: такие талантливые писатели как Катаев, Леонов, Каверин, Олеша, Бабель, Иванов, Лавренев… Нет-нет, они сразу уменьшились ростом. Вот они как будто съежились. Вот как сугробы под солнцем. Потому что Булгаков был выше и крупнее. Им здорово не повезло с Булгаковым. Он их сильно затенил…

…У нас нет гарантии, что через 100 лет эта табель о рангах не будет пересмотрена.
К примеру, при жизни Пушкин был номером третьим после Крылова и Жуковского, и близко, конечно, не был той гигантской величиной, про которую потом – «Пушкин – это наше все», «каждая запятая гениальна» и т.д. То есть вот как в тени гигантского зеленого дуба: Крылов стал мало заметен, а Жуковский почти и вовсе не заметен. Что касается остальных, то если бы они ожили, они бы заплакали от бессильной боли…

...Вот и с этими ребятами то же самое, когда Булгаков стал великим и вырос, заслонив половину буквально этого литературного небосклона.

Таким образом, если вам вдруг покажется, что великий – ну, не настолько велик, сколько места занимает, а менее великий – очень талантлив, и может быть даже более талантлив, и интересен, и богат, и многогранен, чем тот, кого сегодня считают великим, – можете довериться своему вкусу, потому что сплошь и рядом так оно и есть…
И не следует стесняться того, что ваше мнение отлично от общепринятого..

Танча: «…и Ленин, и Троцкий, и даже Сталин при всем его цинизме наверняка были уверены что их великие преступления во имя светлого будущего человечества история освятит благоговейной благодарностью потомства, по крайней мере за «главное» в их делах…»

Как же… как же… Конечно, они были уверены!.. И в благородство целей верили (по крайней мере, те из них, кто был почестнее). «Последним романтиком от политики» был назван Никита Сергеевич Хрущев. И он (судя по всему) искренне верил в то, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме».

А кто не захочет там жить — «Загоним человечество железной рукой в коммунистический рай!» — был когда-то и такой лозунг…

Фальшивые боги, которые хотели устроить на земле эдакий добровольно-принудительный коммунистический рай…

Ага... «мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем…»
Да только вот беда… тот кто был «никем», никем и останется. И ни при каких обстоятельствах он не сможет стать «всем»…
Его мозгов хватит лишь на шариковское «отнимать и делить…», чтобы не было богатых… вместо того, чтоб подумать над тем, чтоб меньше стало бедных…

А есть в этом еще один аспект: «сильной руки»…

В последнее время историки, социологи (да и просто на обывательском уровне) снова и снова вспоминают годы правления Сталина, пытаясь найти ответ на вопрос, что же важнее для государства — «сильная рука» у руля, которая может провести непопулярные реформы и сделать страну процветающей, или мягкие демократы, для которых главное — никого не обидеть. (По крайней мере, так формулируется вопрос, с целью его заострить.)

Дескать, если цель «благородная», то эта цель оправдывает любые средства…

В КАЧЕСТВЕ положительного примера правления «сильной руки» нередко приводят чилийского диктатора Пиночета. Говорят, что российские реформаторы даже ездили в Чили, чтобы перенять их опыт «шоковой терапии»…

…В свое время в СССР не было ни одного человека, который бы не знал в лицо Аугусто Пиночета — «раскрученный» образец диктатора в полуфашистской форме и чёрных очках. «Популярность» его была такова, что почти в каждом советском дворе наиболее отъявленный хулиган отзывался на кличку Пиночет.

Но с 1991 г. Аугусто резко зауважали в Москве, а на ТВ комментаторы вздыхали — гениальный человек: передушил всех коммунистов, народ сразу сделался богатым. Вот и нам бы такого!

Но в самом Чили Пиночета никто не любил и не любит. Всем хочется поскорее закрыть позорную страницу в истории страны. Никто в Латинской Америке не пожелал копировать опыт Чили. И это даже странно, что о такой возможности говорят политики в России.

А в Чили тысячи людей годами ищут останки своих родственников, от которых не осталось даже волоска. А ведь это всё тоже делалось «из благих побуждений». Говорили: да, у тебя забили до смерти мать, исчезли муж и дочь, но зато твоя страна стала процветающей. А в России были у власти коммунисты, они уничтожили десятки миллионов, но люди так и остались нищими.

…Сначала Пиночета изображали монстром. А он (надо сказать, справедливости ради) пытался сделать для своей страны лучше: как умел. Потом его представляли спасителем отечества — забывая, что в условиях диктатуры и раболепной прессы можно творить какие угодно реформы. Генерал в тёмных очках шестнадцать лет штыками загонял граждан в рай. Но, как выясняется сейчас, большинству этот метод не нравился…

Для справки…
Из десятимиллионного населения страны во время диктатуры Аугусто Пиночета 3000 человек были убиты, 1200 пропали без вести (скорее всего, их тоже ликвидировали), 30 000 прошли через тюрьму и жестокие пытки. В ходе операции чилийских спецслужб «Кондор» были физически устранены многие руководители оппозиции, бежавшие за рубеж, в том числе и в США.
С другой стороны, во времена Альенде средняя заработная плата составляла 10 долл. США. В год ухода Пиночета в отставку — 100 долл. США.

Сегодня же, после прихода к власти ярых противников Пиночета, чилийская экономика стала намного успешнее, чем при нём… и главное — никого при этом не убивают…

...Ну, это так... информация к размышлению...